С 1928-го, с начала коллективизации и индустриализации, городское население СССР скачком выросло на 12,4 млн человек — это все молодые деревенские руки. Лучших хозяев село лишилось при раскулачивании. При этом доля заготовок зерна со средних 14,7% от вала 1928 года дошла в 1931-м до 38-41%. Ради госзаданий забирают хлеб, полученный колхозниками на трудодни, фураж, семенной фонд. За два-три года деревенский труд обессмыслен: сколько ни вырастишь — сам останешься ни с чем. Впервые в мировой истории власть должна принуждать крестьянина к пахоте и севу, уборке и молотьбе. Теперь это дело чекистов и милиции, судов и прокуратуры.
«Видовая урожайность», определяемая «на корню», завышает объемы хлеба 1932 года в разы. Но эта оценка объявлена государственным планом. Даже изъятие зерна подчистую прямо с полей на заготпункты, минуя колхозные амбары, не дает искомого результата. В конце октября Политбюро направляет в основные зер-норайоны двух чрезвычайных эмиссаров. На Украине, главной житнице страны, председатель Совнаркома Молотов вместо обычной трети союзного урожая выбьет едва четверть, лишив республику всяких запасов. На Северном Кавказе действует комиссия секретаря ЦК Кагановича: для «слома саботажа» арестовано 5 тысяч сельских коммунистов и 15 тысяч колхозников из «рядовых» — бьют своих, «классово чуждого элемента» почти не осталось. В декабре депортируют целые станицы. Шолохов в огромном послании Сталину приведет выкрики уполномоченного Северокавказского крайкома партии Овчинникова: «Дров наломать, а хлеб взять!», «Будем давить так, что кровь брызнет!» — и опишет 16 видов пыток, примененных к членам колхозов. Из 13,8 тысячи хозяйств Вешенского района, где живет писатель, у 3350 изъято все продовольствие и скот, а 1090 семей выселены из своих изб на мороз.