Читатели советских газет не очень-то понимают, какую способность к переменам и самонастройке демонстрирует капитализм за океаном. Общий тон публикаций о лидере САСШ («Северо-Американские Соединенные Штаты» — тогдашнее наименование страны по-русски) вполне почтительный. Сталин публично скажет: «Из всех капитанов современного капиталистического мира Рузвельт — самая сильная фигура», и, например, карикатуры на него в «Крокодиле» невозможны. Отношение Рузвельта к СССР — отличное от большинства европейских руководителей. В Белом доме не опасаются большевистской революции: глава американской компартии Фостер баллотировался на пост президента в 1932 году и набрал 0,3% голосов. Вашингтон не признал Октябрьского переворота 1917 года и участвовал в западной интервенции против красных для поддержки белых. Но прошли годы, теперь СССР — особо ценный рынок.
Начинают осторожную дискуссию — как много Америка теряет, не признавая крупнейшую страну мира. Зондируется настроение Кремля — там, конечно, согласны. 10 ноября 1933-го Рузвельт дважды принимает советского наркома по иностранным делам Литвинова, а через неделю сообщат об обмене посольствами. США явно видят СССР своим союзником на Тихом океане — у обеих стран быстро портятся отношения с Японией. Но от советских предложений рассмотреть «возможные совместные действия в отношении Германии» американцы дважды откажутся. Лишь Вторая мировая война — и то не сразу — заставит Рузвельта вмешаться в европейские дела.