Мощью вступительного «Марша веселых ребят» первая кинокомедия утверждает закон нового жанра: «Мы можем петь и смеяться, как дети». Этот текст под уже о сочиненную музыку Александров и Дунаевский искали, даже объявив конкурс в газете, и выбрали стихи Василия Лебедева-Кумача — отныне он основной официальный поэт-песенник. Советский смех до сих пор мог сатирой «бичевать недостатки и пережитки», а тут потребовался безыдейный юмор — жизнерадостный признак построенного социализма. Потом даже у Александрова будет нарастать партийная дидактика, и «Веселые ребята» останутся самым легкомысленным фильмом сталинского СССР. Вообще, дать зрителю ненатужно рассмеяться — почти невыполнимая задача советских комедиографов всех поколений.
Образ Орловой, несомненно, лепился с Марлен Дитрих. Порой заимствования буквальны: в Берлине Александров с коллегами был на съемках знаменитого «Голубого ангела», и цилиндр, который там носит Дитрих, окажется на голове Анюты в финале «Веселых ребят». Но главным сюжетным ходом классического мюзикла — влюбленной парой, отношения которой составляют всю историю, — авторы пренебрегли. Большую часть фильма пастух-музыкант Костя увлечен бездарной нэпманской дочкой и не замечает, как восторгается им талантливая замарашка Анюта. Прозреет Костя лишь под конец, а до того Анюта смиренно ждет своего часа. В результате Утесову по ходу действия достались два суперхита — тот самый марш и ночное танго «Как много девушек хороших». А у Орловой — одна песня, наименее популярная: «Я вся горю, не пойму от чего». Впредь «второго первого» героя, конкурента героине, Александров никогда заводить не будет — одна Любовь, несравненная Орлова.