На сторону Ежова еще до падения Ягоды перешли несколько ключевых деятелей госбезопасности. Этим они отсрочат свою гибель на год-два: чекисты тоже живут по лагерному закону «умри ты сегодня, а я завтра». Прочие кадры НКВД «чистятся», а с новым аппаратом создается индустрия Большого террора. Регионы получают «лимиты» по мерам наказания, для скорейшего рассмотрения дел на местах образованы «тройки НКВД», выносящие внесудебные приговоры. Во время «второго московского процесса» Ежов получит высший чин генерального комиссара госбезопасности, после «дела военных» — высший орден Ленина. Против неэлитных политических преступников начата «Операция по репрессированию бывших кулаков» — добивают уже наказанных противников коллективизации.
1937-й — год предельного могущества Ежова. В кремлевском кабинете Сталина он бывает каждые два-три дня: вождь лично вникает в подробности всех резонансных дел, читает материалы, дает санкции, ставит задачи. На митингах, одобряющих расстрельные приговоры, над толпой непременно торчат портреты главного чекиста. Плакат Бориса Ефимова «Стальные ежовы рукавицы» — козырь советской пропаганды. Казахский акын Джамбул слагает песню: