Согласно секретному приказу наркома обороны, скоротечная кампания выявила «огромные недочеты». «Военные части были раздерганы и небоеспособны, снабжение не организовано» — наверняка таково тогдашнее состояние всей Красной Армии. Но обвинены только Дальневосточный фронт и его командующий. Блюхера арестуют, добьются признания в заговоре и после смерти в тюрьме объявят японским шпионом.
Публично Хасан прославляется как «сокрушительный отпор японским милитаристам». Пограничникам и военным присваивают 26 геройских званий (9 — посмертно), награжденных орденами и медалями — тысячи, многие сотни повышены в звании. В следующем году выйдет фильм «Трактористы», где демобилизованный из армии боец, пересев в колхозе на «мирный танк» — трактор, поет песню «Три танкиста» про попытку японской агрессии: «В эту ночь решили самураи перейти границу у реки». Но советский «броневой ударный батальон» твердо стоит на охране «родной земли дальневосточной». Он нанес по врагу сокрушительный контрудар — «и летели наземь самураи под напором стали и огня».
Отношения с Японией останутся враждебными, и руководство СССР впредь будет иметь в виду риск большой войны на два фронта — одновременно в Европе и в Азии.
Дачи
ЦК ВКП(б) и Совнарком приняли постановление «О дачах ответственных работников». Дореволюционная загородная отрада признана советским благом, доступ к которому нужно регламентировать
Про то, как в конце XIX века дворянские имения продавали под дачные участки, Чехов написал знаменитую пьесу «Вишневый сад». Пережитки феодального землевладения быстро превращались в буржуазный комфорт, и перед революцией дачи снимал весь средний класс крупных городов — Петербурга и Москвы прежде всего. Военный коммунизм разрушил всякий уют, но с началом нэпа дачная жизнь восстановилась. Теперь население обоих российских мегаполисов превысило довоенное (то есть 1913 года): Ленинграда — в полтора, а Москвы — в 2,5 раза. Выезжать за город на лето — семейное правило бесчисленных советских служащих и интеллигенции. Собственных дач пока почти никто не строит — дорого, нет материалов и рабочей силы. Снимают обычно полдома у жителей пригородных поселков. Ищут места поближе к железнодорожным станциям — чтобы взрослые успевали ездить на работу и с работы. Удачный вариант «съема» используют из года в год. Пролетариат столичных предприятий дачами пользуется редко: большинство — горожане в первом поколении и отправляют детей на каникулы к дедушке-бабушке в деревню, а потом приезжают туда в отпуск сами.
«Ответственные работники» — те, кому власть предоставляет благоустроенные квартиры, служебные автомобили, продуктовые и промтоварные «заказы», спецбольницы и спецкурорты. Казенное загородное жилье им по должности дается тоже. Партийно-правительственное постановление определяет максимум: дача из 4-5 комнат для холостяков и 7-8 комнат — для семейных. Конечно, это — отдельные дома. Документ «закрытый», рядовые дачники довольствуются парой комнаток с крылечком-террасой. Госдачу, как и все прочие блага, отбирают в случае опалы, а тем более ареста хозяина. Загородные дома «с возможностью круглогодичного проживания» еще положены деятелям науки и культуры. Они бывают и служебными — от академии или творческого союза. Но у таких владельцев есть средства на частные особняки, и многие предпочитают «строиться» за свой счет в кооперативах себе подобных.
И скромные, и богатые дачники бегут от городской скученности, шума и суеты. Чтоб дети росли у леса-речки на «своих витаминах», чтоб варилось в саду варенье, в тени под яблоней можно было вздремнуть на раскладушке, и шли по вечерам на террасе неспешные разговоры под чаек и водочку. После войны дачный бум пойдет вширь. Самый массовый формат — 6 сотокв «садоводческих товариществах» вокруг большинства городов. Такие участки заимеют десятки миллионов советских людей.