Кремль идет к аннексии поэтапно, стараясь до последнего момента не выдавать свою истинную цель. Под конец Польского похода Красной армии в Москву по очереди приглашаются делегации Эстонии и Латвии. Сталин и Молотов требуют от них заключить с СССР пакты о взаимопомощи. С Литвой похожие переговоры проходят чуть позже, поскольку ее по секретным протоколам с Германией включили в советскую «зону влияния» не в конце августа, а в конце сентября. Литовцам передается Вильно (Вильнюс) с Виленским краем, захваченные Польшей в 1920 году и теперь занятые советскими войсками при присоединении Западной Белоруссии (все это время литовской столицей был Ковно — Каунас).
Молотов в своей речи о внешней политике на сессии Верховного Совета расхваливает подарок:
Литовское государство с его населением в 2,5 млн человек значительно расширяет свою территорию, увеличивает на 550 тысяч человек свое население и получает город Вильно.
Произнося это, председатель Совнаркома знает, что вскоре и Вильно, и вся Литва окажутся в СССР. Но осенью 1939-го договариваются только о размещении до 25 тысяч солдат в каждой из трех балтийских стран, о предоставлении военно-морских баз и аэродромов. Меры предупредительные, на время войны Германии с Францией и Британией, а «когда она окончится — выведем» — пообещал Сталин делегации Латвии насчет советских гарнизонов.
В молотовской речи особо указано:
Пакты о взаимопомощи твердо оговаривают неприкосновенность суверенитета подписавших их государств. <…> Болтовня о советизации прибалтийских стран выгодна только нашим общим врагам и всяким антисоветским провокаторам.
Во второй половине октября 1939-го начинается ввод советских контингентов: с официальными встречами на границе,с гимнами, салютами и речами про общую безопасность. Пока красноармейцев в Прибалтике — 67 тысяч, это примерная числен ность всех трех национальных армий. Иностранные воинские части стоят изолированно, посольства СССР пропаганды социализма не ведут. Многие местные жители, не веря в советскую добронамеренность, успокаивают себя доводами про «меньшее зло» — мол, немцы бы обошлись куда жестче. Встревожила война с Финляндией, которая кремлевский пакт о взаимопомощи отвергла — вот, оказывается, как Сталин готов наказывать ослушников. Балтийская пресса про сопротивление финнов пишет явно сочувственно.
Следующий шаг — более полугода спустя. 14–16 июня страны Балтии получают схожие ультиматумы: великий восточный сосед, считая, что пакты о взаимопомощи грубо нарушаются, требует назначить новые правительства и впустить дополнительные силы Красной армии. Условия приняты. Сталин, видимо, синхронизирует свои действия с гитлеровской кампанией на Западе: при падении великой державы Франции кому будет дело до балтийских провинций? Как спецпредставитель Кремля в Эстонию прибывает глава Ленинградского обкома партии Жданов, в Латвию — вице-премьер Вышинский, в Литву — замнаркома иностранных дел Деканозов. Эмиссары лично называют президентам угодных Москве премьеров. Это левые деятели, но не коммунисты — проводниками советского влияния пока будут министры внутренних дел.
Глава Литвы Сметона, не в силах противостоять диктату, бежит за границу. Эстонец Пятс и латыш Ульманис пытаются сотрудничать, и вскоре их репрессирует НКВД. Даже в июле балтийским деятелям кажется, что возможен вариант Монголии — единственной тогда социалистической страны, кроме СССР. Да, зависимость от Москвы и советский строй, но все-таки сохранено отдельное государство. И тут наступает завершающий этап — смена законодательной власти.
На досрочные избирательные кампании, инициированные кремлевцами, отведено 10 дней, что нарушает действующие еще конституции. Буржуазные партии не допущены, участвуют только возникшие вдруг «Союзы трудового народа». Даже в их программах не говорится про вхождение в СССР, однако еще до дня голосования в Красной армии образован Прибалтийский военный округ со штабом в Риге, а Эстония включена в Ленинградский округ. При неправдоподобно высокой явке показаны советские результаты: за безальтернативных кандидатов в Эстонии подано 93% голосов, в Латвии — 98% и в Литве — 99%. 21 июля парламенты на первых своих заседаниях, провозгласив социалистические республики, «единодушно» решают войти в СССР. Прием в начале августа оформляет сессия Верховного Совета Союза.