— Да, — задумчиво произнесла Акименко. — Даже два раза за последние несколько дней. Сперва я летала ночью, потом эти зеленые человечки и еще два здоровенных похожих на земные воплощения господа бога и владыки преисподней. Хотела бы я поглядеть на того чудотворца, который ухитрился собрать их вместе в одном месте… тьфу «вместе в одном месте» фраза дурацкая…
— Фраза дурацкая, — кивнул Сергей не поворачиваясь. — а посмотреть можете хоть сейчас. Кстати, заодно уж и в зеркало загляните. Вы ведь тоже к этому причастны. Моей фантазии на инопланетян наверное бы не хватило.
Раздался странный гортанный звук. Потом в салоне установилась гробовая тишина. Только мотор продолжал ровно спокойно тарахтеть, толкая старенький «фордик». Впереди показался съезд. Сергей потихоньку притормозил и повернулся к Ольге:
— Отдыхайте, когда приедем, я разбужу вас. И все вам расскажу. Обещаю.
— Легко сказать «отдыхайте», — возмутилась женщина. — Я и не усну теперь. Меня ж любопытство сожрет.
— Уснете, — мягко улыбнулся Алтаев. — Обязательно уснете. Мне очень-очень этого хочется.
Интересно, а можно ли спрятаться от всевидящих божьих и дьявольских слуг? И если можно то как? Вопрос терзал Сергея на протяжении многих километров, а вернее миль, потому как янки километров не признают.
Нет, на самом деле. Не может же быть человека… ну пусть не человека, существа, которое наблюдало единовременно и во всех деталях каждый уголок мира. А мир давно уже не ограничивается диском лежащим на китах и черепахах. Он ограничивается уже даже не пределами вселенной. Слабо представить какое количество операционной памяти должно быть у вселенского разума, чтобы охватить разом, сфотографировать и проанализировать такой объем информации? Нет, все сразу не охватишь, это сказочка придуманная церковью. Но какой-то опознаватель должен быть чтобы выловить человека из толпы.
Отчего-то Сергей уверовал в то, что его не найдут пока он сам себя не обнаружит. А обнаружить он себя может только загадав желание. Последнее было загадано за много миль отсюда, значит найти его будет не так просто. Только ничего не желать, благо это не сложно, ведь денег у него полно, бумажник забит кредитками. А обналичить можно где угодно.
Он притормозил у небольшого придорожного мотельчика, с отцовской лаской посмотрел на спящую на соседнем сидении Ольгу. Его пальцы тихонько потеребили ее за плечо:
— Ольга Вячеславовна, проснитесь. Мы приехали.
В мотеле он снял номер на двоих. Им безропотно выдали ключи, проводили в номер, а потом еще долго обсуждали с чего это такого молодого мальчика потянуло на такую тетку, не иначе как склонности к геронтофилии. Сергею, впрочем, все эти пересуды были до лампочки, так как разговора он не слышал. А если бы даже и слышал, то лишь пожал бы плечами. Его сейчас заботило другое.
Сергей сидел перед Ольгой Вячеславовной в свежеснятом номере мотеля уткнувшись лицом в подставленные ладони. Он рассказал ей все… ну не все, но многое. Должен был рассказать. А так, как рассказчиком был хорошим, за время повествования успел пережить все события прошлых месяцев заново.
— Мне жаль вас, Сережа, — тихо сказала Акименко. Ольга была на удивление молчалива и серьезна. — Что теперь?
— Теперь? — Сергей встрепенулся. — Теперь я хочу бежать.
— Куда?
— Не важно. Можно сказать, что уже убежал, — горячо заговорил Алтаев. — Куплю этот мотель, оформлю на ваше имя, устроюсь к вам управляющим. Чисто формально. Никаких желаний больше. Никто меня не найдет. Ни ангелы, ни черти, ни зеленые человечки, ни бессмертные, ни ублюдки-сатанисты. Никто!
— От кого вы бежите, Сережа? — будто не слыша его тихо спросила Ольга. — От себя? Вам тесно с самим собой? Или вы ищете что-то?
Сергей дернулся, будто получил хорошую оплеуху.
— Ищу? Да ищу! Ищу человеков! А нахожу людей. Я все время думаю, все время пытаюсь понять, почувствовать… Кому я нужен. В самом деле, кому мы нужны? Вот я. У меня есть деньги, у меня есть… Да у меня все есть, и к этому всему, которым я щедро делюсь с окружающими, у меня есть некоторая степень обаяния. Вокруг меня может быть столько народу, сколько я захочу. Ровным счетом любой может влюбиться в меня до беспамятства. За что? За то, что я успешен, за то, что я уверен в себе, за то, что мне легко и весело. А те, кого это раздражает, все равно влюбятся в меня, стоит только пальцами щелкнуть. Но на самом деле… на самом деле я не нужен им. Им нужна моя маска, лучи славы, все что угодно, но только не я сам. Я сам им не удобен.