Гул все приближался, и я уже улавливала где-то впереди совсем близко передо мной какое-то шуршание. Я все равно не успела бы ничего придумать, чтоб спасти себя от невидимой опасности, и осталась лежать на месте, изо всех сил вглядываясь в темноту.
Вдруг что-то стремительно пронеслось мимо в нескольких сантиметрах от меня. Да это же огромный валик сена! В тот же миг мне пришлось откатиться в сторону, потому что точно такой же летел прямо на меня. Я вспомнила, что когда еще только шла сюда, то видела таких несколько десятков. И все они сейчас меня атакуют. Если такая штука проехала бы по мне, то мне бы был обеспечен перелом позвоночника, как минимум. Я снова едва успела перекатиться. Черт! Невозможно было предугадать, откуда появится следующая кипа- убийца. Тщетно я вглядывалась во тьму, тогда я могла положиться только на свой слух. Глухой рокот и шуршанье — значит новая атака, и нужно откатываться в сторону.
Я поднялась на дрожащие от слабости ноги и тут же отпрыгнула влево. Через две секунды — снова прыжок. Откуда я брала сил на это, не знаю. Наверное, очень хотела выжить. Я словно превратилась во вратаря, с той только разницей, что должна была не ловить мячи, а увертываться от их гигантских подобий. Да к тому же в полной темноте, почти на авось. Ай!
Очередной такой «мяч» прокатился прямо по моей ступне, и я ощутила резкую боль. Только прочувствовать ее я не успела, потому что вынуждена была опять отскочить, и упала в канаву, разделяющую два усада. Это спасение! Новый валун прошуршал прямо надо мной, вырвав лишь клок волос с головы. Я обхватила голову руками и уткнулась лицом во влажную почву. Ура. Здесь можно было хоть до утра пролежать. Несколько кип прошуршали по моей спине, и все стихло.
Никакая сила не подняла бы меня больше из этой ямы. Разве только… о, черт! Ледяная вода. Только сейчас я почувствовала, что лежу в грязной луже и решила все-таки выползти из ямы, ведь опасный гул затих.
Я подняла голову и попыталась оглядеться. Близилось утро. Небо посерело, и на его фоне я уже могла различить очертания деревьев, стогов, телеги с соломой.
Я улеглась на траву, раскинув руки и ноги, и попыталась собраться с мыслями. Сознание проснулось и стало посылать тревожные сигналы. Все тело нестерпимо заныло, особенно правая ступня, которой я боялась пошевелить, и руки: ладони были изодраны, из них сочилась кровь. Глаза болели от беспрерывных попыток рассмотреть тьму. Я закрыла их и осмелилась размечтаться, будто уже утро, и все от меня отстали. Цветок! Я совсем забыла про него.
Я сунула руку за пазуху и нащупала тонкий нежный стебель. И как только он не выпал во всей этой кутерьме? Странно, что он не обжигал меня, ведь в свитере явно просвечивала подпалина. Впрочем, что теперь жалеть свитер, если на нем, как и на мне, не осталось живого места.
Холод уже давал о себе знать, усталость все не проходила. Я снова легла на траву и почувствовала дрожь во всем теле. Или это снова дрожала земля?
Я поняла, что несколько минут передышки были ни чем иным, как подготовкой к чему-то более страшному, окончательному и решающему. Мое жалкое убежище, канава, больше меня не спасло бы.
"Если будешь верить в себя и ни разу не оглянешься, то они ничего не смогут тебе сделать", — вспомнила я слова старой ведьмы. Верить в себя… Как тут верить, когда ни руки, ни ноги уже не работают, ведь в мышцах не осталось ни капли силы.
Позади послышался рокот: что-то огромное катилось прямо на меня. Нужно было срочно что-то предпринимать. Я поплелась вперед, волоча за собой больную ногу. Рокот нарастал и вскоре превратился в громкий стрекот, словно сотня молотов колотила по стальным наковальням. Ужас подхлестнул меня и заставил бежать, наступая на нестерпимо ноющую ногу. Но острая простреливающая боль не давала мне двигаться быстрее.
Моим единственным шансом на спасение была оставленная здесь телега, наполовину наполненная соломой. Я надеялась взобраться в нее, и тогда то, что надвигалось на меня сзади, не раздавило бы меня сразу. Я достигла своей цели, когда невыносимо оглушительный рев почти разорвал мои барабанные перепонки. Не смотря на страшную боль, я одним махом вскочила в телегу и нырнула в солому, закрыв уши руками.
В тот же миг что-то сильно ударило в деревянный борт. Он тут же треснул и разлетелся в щепки. Потом еще удар и еще. Телега сотрясалась, трещала и подпрыгивала, но на мое счастье не переворачивалась. Что бы не вывалиться, я схватилась за уцелевший передний бортик. То, что я увидела за ним, заставило меня вскрикнуть. Мимо телеги, задевая и налетая на нее, катились и скрежетали громадины, отдаленно напоминающие те же кипы, только теперь они были отнюдь не из сена, а из железных прутьев с торчащими острыми шипами, вгрызающимися в скошенную траву и вырывающими из нее клочья вместе с землей.
В тот же момент адская железяка со всей силы врезалась в днище ветхой телеги, и я, подскочив, свалилась на землю. Теперь меня уже ничто не могло спасти. В один миг я представила, как моя окровавленная плоть разлетается в разные стороны, растерзанная острыми шипами. И тут же я едва успела убрать голову из-под пронесшейся мимо скрежещущей махины. На меня сразу же посыпался град земли и травы. Я рванулась к уже совсем разбитой телеге и сжалась у колеса. Хоть какая-то, ненадолго, но защита. Я уже простилась с жизнью, но все же надеялась продлить ее хотя бы на несколько секунд. Уже ничего нельзя было предпринять, негде спрятаться, некуда убежать. Я крепко сомкнула веки и стала считать: одна, две, три секунды… Сколько еще?
И вдруг все стихло.
Тишина наступила так резко, что я вздрогнула и открыла глаза. В сером предутреннем сумраке стелился густой то ли туман, то ли дым. Он окружал меня со всех сторон, и даже остатки телеги, возле которой я находилась, терялись в нем.
Вдруг в совершенной тишине послышались звуки шагов. Десятки или даже сотни ног неотвратимо приближались ко мне. Я не смогла уже даже ужаснуться, потому что все существо мое было сейчас один единый всепоглощающий ужас.
Шаги приближались ото всюду, со всех сторон. В тумане вокруг меня стали возникать очертания, которые надвигались и постепенно прояснялись. Я увидела такие мерзкие и страшные рожи, каких не было, наверное, и в самых страшных фильмах ужасов. Вокруг меня стояли чудища: клыкастые, обросшие клочковатой шерстью со сморщенными коричневыми или мертвецки бледными физиономиями. Казалось, они не знали, как со мной поступить или ждали команды.
Я замерла, понимая, что настал мой последний срок. И вот позади, где-то в тумане, раздался боевой клич, и я обернулась на этот звук. Обернулась!!!
В то же мгновенье твари, храпя и рыча, стали тянуть ко мне свои когтистые и лохматые лапы. Кто-то из них ухватил меня за ногу и резко потянул. Развернувшись на живот, я упала, но успела изо всех сил уцепиться за колесо телеги. Тут же меня схватили за обе руки, за волосы и за ноги и стали тянуть в разные стороны, стараясь, наверное, разорвать на куски. Я все еще цеплялась за телегу, борясь за жизнь так же одержимо, как еще несколько часов назад стремилась с ней расстаться. Но удержаться я не смогла. Побелевшие пальцы соскользнули с гладкой шины, и наступил мой конец. Кто-то запрыгнул ко мне на спину и, резко дернув, развернул к себе лицом. Но тут из-под майки выпал цветок, и твари, увидев его, сразу отскочили в сторону. Так вот чего вы боитесь!
Времени на раздумья не было. Я схватила хрупкий стебелек и ринулась в толпу монстров, нанося им удары рукой, в которой он был зажат. Уроды верещали и отпрыгивали, запахло паленой шерстью и серой.
Но их было слишком много. Один из них набросился на меня сзади, и я грохнулась на колени, продолжая отбиваться. Твари орали, получая ожоги, но не отступали. Один скользкий мерзавец, изловчившись, дернул меня за волосы, и я упала лицом в траву. В тот же миг, победно взревев, сотни гадко воняющих тел придавили меня к земле.