— Кто о них не знает, — изрек доктор уклончиво.
— Лютый Князь.
Ю-Ю сделал странное лицо, неуверенно покачал головой и скривил ухмылку.
— Она же тебя убить хотела!
— С чего ты взяла?
— С чего я взяла?!! Я слышала это своими ушами! Ю-Ю, ты неисправим…
Меня поражало его бессмысленное упрямство. Ну, не околдовала же она его? Да если и так, то какой ей в этом прок? Кажется, черт не претендовал на ее трон? Я так и не договорила, не сказала того, что собиралась, потому что в комнату без стука, но с грохотом ворвался Гавр. Он остановился посреди комнаты и глянул на доктора.
— Ухожу, — заторопился Ю-Ю к выходу под пристальным недвусмысленным взглядом наместника, но, остановившись у двери, предупредил Гавра:-Ты не очень-то. Она еще слаба. Совсем вы измучили девчонку.
— Знаю! — недовольно буркнул тот и нетерпеливо захлопнул за ним дверь.
Я осталась с Гавром наедине и не знала, как вести себя в тот момент. Зачем-то стала поправлять окровавленную рубашку, которая торчала, как зацементированная, и подобрала под себя босые ноги. От этого свежий шов натянулся и заныл.
Только наместник ничего говорить, видимо, не собирался. Он подошел к окну и молча уставился в него, по своему обыкновению скрестив руки на груди. Молчала и я. Меня не нужно было предупреждать о том, что не стоит заговаривать первой. Я и сама это знала. Сейчас мы были уже не наравне.
Наконец, Гавр повернулся ко мне и с ожесточением произнес:
— Уж не думаешь ли ты, что я стану просить у тебя прощенья?!
— Нет, не думаю, — ответила я, растерявшись немного.
Я не соврала, действительно, не предполагая, что гордый наместник станет извиняться. Такого мне и в голову не могло придти. А вот негодование его не было для меня неожиданностью. Но я-то знала, что он злился на себя.
— Могу я рассчитывать хотя бы на то, что останусь в живых? — осмелилась я спросить.
Наместник пробурчал что-то невразумительное.
— Так я значит все равно умру? За провинность, которую не совершала?
— Нет, — ответил Гавр и заходил из угла в угол. Потом он остановился, посмотрел на меня пристально и снова отвернулся в к окну.
"Что ему надо?" — не могла понять я.
— Спасибо, что приютил меня у себя, — сказала я, понимая, что надо разрядить витавшую в воздухе напряженность и неопределенность.
Гавр резко остановился и посмотрел на меня как-то странно. Я даже съежилась и отвела глаза. Может быть он и не хотел меня смутить, но я почему-то зарделась.
— Тебе нужно переодеться. Скоро за тобой пришлет Хозяин, — произнес он вдруг с таким облегчением в голосе, словно это он и собирался сказать после мучительных раздумий.
— Если тебе не трудно, прикажи разыскать моего домового. Он пришлет мне одежду, — ответила я, но не смогла скрыть разочарования. Мне казалось, что речь должна была пойти о другом.
— Да, — согласился он, качнув головой.
Все вроде бы было выяснено, но Гавр не уходил. Его снова заинтересовал пейзаж за окном. Будто он его никогда не видел. Я уже перестала и надеяться на то, что услышу от него еще хоть слово, но вдруг…
— Я хочу кое-что сказать тебе, — произнес он неожиданно тихо.
— Я уже заметила, — в тон ему ответила я.
— Ты должна знать, что никакого заговора не было. Я ничего не замышлял против тебя с Василисой.
Он не смотрел в мою сторону, и потому невозможно было понять, о чем он думает на самом деле. Лжет или нет? Догадаться было невозможно.
— Почему-то я не верю тебе, хотя очень бы хотелось, — сказала я и тут же испугалась, что Гавр рассердится на меня, за то что я посмела усомниться в его словах. Но он оставался спокойным.
— Это правда. Беатриче, послушай… — Он впервые назвал меня по имени, отчего я даже растерялась. — Я действительно хотел спасти тебя от гнева Лютого Князя.
— Почему же ты не предупредил меня о том, что я потеряю силу?
— Но ты ведь знала об этом сама.
— Да, но ты не знал, что я знаю. Признайся, ты хотел все же, чтоб я стала более безопасной?
— Да, признаюсь, — примирительно сообщил Гавр и вдруг присел ко мне на кровать.
Я еще дальше спрятала под себя ноги. На шве выступила сукровица.
— Признаюсь, что я не был в восторге оттого, что ты появилась здесь, победила и заняла мой трон. Василиса предложила мне объединить усилия. Но она хотела непременно уничтожить тебя.
— А ты?
— Что?
— Ты хотел меня уничтожить?
— Я убиваю только в случае угрозы своей жизни. Или если прикажет Хозяин.
— И что-то тебе не дает покоя? Я угадала?
— Я охотился за тобой, как и хотела Василиса, вместо того, чтоб защищать тебя от нее.
— Не стоит терзаться. Ты был вовсе не обязан, — сказала я слегка язвительно, вопреки своему замыслу оставаться серьезной.
— Обязан. После того, как ты стала моей.
Сарказм как ветром сдуло. Мне сделалось дурно от мысли о том, что Гавр сейчас вспоминает об этом. Кажется, щеки мои запылали, и когда он обернулся, чтоб посмотреть на мою реакцию, я нервно заерзала и сползла с кровати с противоположной стороны.
— Хочешь сказать, что ты теперь несешь ответственность за мою жизнь?
— Да, несу ответственность.
Ну, нет! У него не получится перевести разговор в интимный. И это после того, как я столько от него натерпелась! Идиотка… Я вдруг разозлилась сама на себя.
— Да какая для меня разница: быть в руках одного злобного самодура или другого?! — вспылила я и обнаружила свои сапоги возле кровати.
— Тебе не стоит больше бояться меня! — громко, но без своей обычной злобности сказал Гавр.
— А после того, как Заварзуза наплела про меня черт знает что? — стараясь успокоиться, спросила я и стала обуваться, присев на кровать спиной к наместнику.
— Я был зол. Но если бы я собирался тебя убивать, то сделал бы это сразу же.
Я посмотрела на свой безымянный палец и увидела, что с ним снова стало все в порядке. Колдовство ведьмы сошло на нет. Что мешало мне теперь снять его? Ничего. Я сама не хотела.
— Извини, что ударила тебя, — виновато попросила я.
Он фыркнул.
— Я, признаться, не думал, что ты решишься на такое, но не обольщайся по поводу своего подвига. Ты не сумела бы сбежать, если бы я не позволил тебе этого.
— Но почему? — поразилась я.
— Я решил проверить кое-что.
— Действительно ли я иду спасать доктора?
Он снова помолчал, видимо, согласившись.
— Потом я увидел тебя с Яром и… — Он запнулся.
— Что? Самолюбие было еще больше уязвлено, — решила я помочь ему, — ведь это не ты, а я сумела найти Отшельника-невидимку.
— Нет, не самолюбие. Это была жуткая ревность, хотя я и не сразу это понял.
В комнате снова повисла тишина. И в этой тишине беззвучно и неосязаемо от меня к нему потянулись сотни невидимых ниточек. И я привязывалась к нему еще крепче. Я сидела к нему спиной и всем телом ощущала исходящие от него теплые волны нежности и уже готова была обернуться на его призывный взгляд, который я ощущала затылком.
И вдруг раздался этот звук. Знакомый до жути, до дрожи. Тот, что я слышала не раз. Он шел с улицы: душный и заунывный трубный глас. Несложно было понять: он по мою душу.
Я вскочила и подбежала к распахнутому окну. То, что я увидела за ним заставило меня покрыться испариной. Я приложила руку ко лбу и обернулась на Гавра:
— Это за мной?
По его лицу, которое приобрело свое всегдашнее сосредоточенно-серьезное выражение, я поняла, что так оно и есть. Во дворе спешивались двое всадников в серых монашеских балахонах с капюшонами. Это были посланники Лютого Князя. Гавр сказал, что мне нужно спуститься к ним и, подойдя ко мне ближе, тихо добавил:
— Не бойся. Тебе ничего не грозит. Веришь мне?
— Верю.
— Ну, иди.
Я спустилась на первый этаж такого же мрачного, как и его хозяин дома, распахнула двустворчатые железные двери и вышла на воздух. День близился к закату. В облаках, словно разлитая краска, растекалось бледное розовое зарево. Я приближалась к посланникам на ватных ногах и с каждым шагом чувствовала, как во всем теле растет дрожь и учащается сердцебиение. Чего мне было страшиться? Разве раньше я не сталкивалась с чем-то бессмертным и исконным? Или не этого я боялась?