А ещё, в ходе совещания, мне стало окончательно понятно зачем в команду включены маньчжуры. То, что говорил Евсеев час назад, было, конечно, правдой. Помощь в поле и всё такое. Но ещё брат с сестрой являлись посланием наместнику Гуандуна, которое тот обязательно донесет до своего отца. Русские и маньчжуры дружны настолько, что два вана приданы к дипломатической миссии Благовещенска. С учетом того, что китайцы до сих пор считают земли за Амуром своими, равно как и Маньчжурию с Тибетом — временно отколовшимися провинциями Поднебесной, это хороший такой знак. Жирный.
Такой вот у меня «дядька». Съезди, говорит, Игорь, в Китай, привези мне беглого подданного. С другой стороны, а чего ждать от человека, который четыре дня так убедительно играл неведение относительно подмены сознания в теле своего племянника? Открытости?
— В посольстве Гуанчжоу у нас только трое сотрудников — с кадрами беда просто, — фоном к моим размышлениям продолжал вести инструктаж Евсеев. — Двое местных русских из эмигрантов позапрошлого века и только один благовещенец. Есть ещё кое-какая агентура, но «спящая», так что рекомендую прибегать к её помощи в самом крайнем случае. Старайтесь обойтись своими силами. Протокольную часть: все встречи, их согласования и прочее — будет вести посол Снегирёв. Алексей Вячеславович — дипломат опытный, так что просто положитесь на него в этом вопросе и не забивайте головы.
— Фёдор, а почему так слабо с людьми в провинции, которой правит будущий император? Как-то это нелогично, — подал голос Глеб. Я его расцеловать был готов — вовремя он задал вопрос, ответ на который очень интересовал и меня. Так-то по Китаю я уже поднатаскан был, но вот эту деталь не знал. А должен бы.
— Все просто — усиление Чжу Юаня произошло совсем недавно, чуть больше года назад. До этого самым вероятным преемником старого Чжу Ли считался его шестой сын — Чжу Ди. Поэтому основные наши усилия и были сосредоточены в его провинции.
Система государственного управления минцев отличалась от всех мне знакомых по родному миру, да и по местному тоже. Сложилась она после реставрации династии в 1905 году. Все наместники в империи — дети императора от многочисленных наложниц. Каждый из них — носитель царского дара, а значит имеет возможность занять трон после смерти отца. Но в этой гонке за властью всё очень сложно.
Император раз в год объявляет наследника исходя из силы его дара, лояльности роду и экономических показателей развития провинции. А в следующем году, в День Небесного Спасения Династии, может его поменять. Поэтому среди наместников идёт постоянная грызня за очки влияния и лояльности. А вот о силовом захвате трона речь не встает никогда. Случись война провинций, и вся империя превратится в Пустошь, править которой будет некому.
— Ясно, — Самойлов кивнул.
— Ещё вопросы?
— А мне обязательно ехать? — прослушав лекцию о задании, Алмаз как-то взгрустнул. Понял, что ждёт его не теплое море, а тяжёлая и опасная работа. — Я же могу и отсюда...
Кстати, да! Присоединяюсь!
— Счёт может идти на секунды, порой, — пояснил воевода. — С учётом твоего нахождения в Благовещенске, а команды — в Гуанчжоу, мы можем провалить задание просто из-за временной задержки. Ещё вопросы?
На этот раз никто ничего не сказал. Даже я. Не то чтобы мне всё было ясно, но в этот раз всяко больше, чем обычно! По крайней мере, я понимал куда мы едем, зачем это делаем и какой опасности ждать. Самонадеянный идиот!
Глава 3.
ПИСЬМО
«Я лечу на частном самолете! Первый раз в жизни я лечу на частном самолете!»
На лице я сохранял приличествующее большой шишке выражение легкой скуки. Эти, мол, самолёты, эти перелёты... Так всё это утомительно, но, к сожалению, необходимо. Мои спутники вели себя более естественно. Алмаз и Глеб, впервые попавшие в правительственное крыло аэропорта, с любопытством осматривались, Яньлинь с братом пили кофе и о чём-то шептались. Мой денщик решил лично проконтролировать загрузку багажа на борт. И только я стоял посреди небольшого, богато обставленного зала vip-крыла и изображал из себя скучающего аристократа. Стараясь, чтобы мои настоящие чувства не проявились на лице.
В принципе, так и должно было быть, наверное. Официальная делегация русского княжества направляется в южную провинцию империи Мин для решения сложного дипломатического вопроса. Второе лицо государства летит с сопровождающими — не сухарики с печки таскать! Естественно, доставлять его должен был не чартер. Однако я, до момента пока не увидел крохотный, в сравнении с рейсовыми, самолётик, был уверен, что полетим в Китай мы бизнес-классом. А тут — частный борт! Просто сбыча мечт пролетариата!
Желая отвлечься от щенячьего визга в голове, я решил еще разок перечитать письмо пермской княжны. Поступившее два дня назад, написанное на бумаге, по моей просьбе сканированное и теперь бережно хранимое на смартфоне. Как ещё одно свидетельство, что происходящее со мной вполне реально. А то накатывает иногда, так и тянет вены проверить — не проявится ли трубка с физраствором. А во сне, говорят, читать нельзя.
«Здравствуйте, Игорь Сергеевич! Мы надеемся, что болезнь, помешавшая Вам посетить Пермь на прошлой неделе, уже оставила Вас. И вскорости Вы все же сможете совершить запланированный визит...»
Вот вроде ничего особенного — обычное безликое письмо. Скорее всего, даже не самой Ольгой Татищевой написанное, а клерком из канцелярии. Обороты-то какие! А с другой стороны, часто мне княжны пишут? О здоровье справляются, хоть бы и в рамках протокола?
Поярков не отпустил меня в Пермь на знакомство с потенциальной женой, сочтя недостаточно подготовленным. Вместо этого был придуман тяжёлый недуг, внезапно сваливший меня — на всякий случай пришлось неделю из резиденции носу не показывать. И вот, два дня назад, кто бы подумать мог, нареченная моя, прислала письмо.
Девушкой княжна была очаровательной. Не красивой, а именно очаровательной. Слишком широкие скулы для канонической Василисы Прекрасной, слишком густые брови и слишком оттопыренные уши. Но если смотреть в целом, лицо её было настолько живым, умело складываться в такую улыбку, что все эти частности отходили на задний план и фиксировались как неважные. А ещё — глазища! У неё были поразительной красоты серые глаза, в сочетании со светлыми прямыми волосами делавшие ее этакой неприступной отличницей.
Я посмотрел в сети несколько её официальных выступлений, где она держалась подобно Снежной королеве и оттого производила впечатление строгой буки. А потом глянул интервью с каким-то женским журналом, где суровая правительница княжества предстала в амплуа весёлой и жизнерадостной девчонки. И... нет, не влюбился, конечно. Не в том возрасте, к счастью. Но захотел лично познакомиться с ней и узнать её поближе.
Чёрт его знает, какой у неё характер? Может, она стерва, каких мне ещё в жизни не встречалось? Мотовка и вертихвостка? Может быть она воспитана быть клещом на шее трудового народа и подданные её волком воют и мечтают привести её на гильотину? Я ничего о ней не знал. Но очень хотел избавиться от неведения.
«Надеемся, что вам удастся посетить Пермь в следующем месяце.»
Ничего личного в письме не было. Только сожаления о несостоявшемся визите и пожелания здоровья. Поменяй адресата — никто и разницы не заметит! Наглухо пустое послание. Но! Было одно «но», да. Как сказал князь, когда мы на очередном завтраке разбирали текст письма, писать его Татищева была не обязана. Не было ещё никаких договоренностей, после которых мы с ней получили бы статус жениха и невесты. Это была её личная инициатива. Так что факт написания письма говорил больше, чем весь содержащийся в нём текст. И ещё он, почему-то, грел душу.
Украдкой я перевёл взгляд с экрана смартфона на Яньлинь, беседующую с братом. Девушка именно в этот момент поправила короткую прядку, убирая её за ухо, и рассмеялась над чем-то, сказанным Теданем. Вот — совершенно иной типаж. Куда миниатюрнее Ольги, изящнее, да и берсерк ко всему прочему, но всё же было у них что-то общее. Какой-то внутренний свет и радостная жизнелюбивость. Способность улыбаться так, будто в мире не было зла, а если оно и существовало, то навредить им никак не могло.