— Он предстанет перед судом?
— А потом его повесят. Двадцать седьмого октября.
Росс удивленно вскинул брови.
— Повесят? Ему не повезло, разбойников не вешают... уже больше двадцати лет.
— Скорее, больше тридцати. Но, очевидно, дело в том, что он стрелял в экипаж. Пострадавший — член городского совета и судья, и он настаивал на обвинении в покушении на убийство. Потребовал высшую меру.
Росс задумчиво покачал головой.
— Какой печальный конец. А ведь паренек мне нравился. Хотя неудивительно: я всегда боялся, что у его папаши на роду написано болтаться в петле. Честно скажу, что испытал облегчение, когда дурацкий несчастный случай отправил его на тот свет.
— Никогда его не видел, — сказал Джеффри Чарльз. — Однажды я навестил Клоуэнс в Пенрине, как раз перед Бельгией, но тогда он находился в море.
— Он был... интересной личностью, — пробормотал Росс. — Такие люди способны очаровать. Когда он хотел, то умело пользовался своим обаянием, однако оно казалось каким-то поверхностным и наносным. И опасным. Но только не для Клоуэнс, не для Джереми и даже не для Эндрю Блейми-младшего. Меня всегда беспокоило, что Стивен их во что-нибудь втянет.
Джеффри Чарльз замолчал. Давным-давно Джереми поведал ему тайну: как он с двумя приятелями вскрыл сейф дилижанса и украл круглую сумму денег. Случайно или нет, но Джереми ограбил его отчима Джорджа Уорлеггана.
Джеффри Чарльз с трудом верил, что этот порядочный и благовоспитанный юноша из хорошей семьи, сын любящих родителей, участвовал в подобном. Но под влиянием столь харизматичного молодого человека, как описал Росс? Все возможно.
Джереми так и не сказал, кем были двое других, но вполне вероятно, что один из них — и есть первый муж Клоуэнс.
Каким-то чудом их не раскрыли, иначе всех троих точно повесили бы. Для Росса и Демельзы такая потеря сына стала бы куда хуже, нежели его геройская гибель на поле боя при Ватерлоо, когда юношу повысил в звании сам Веллингтон.
Джеффри Чарльз взглянул на высокого, худого и седовласого человека, которого он всегда звал дядей, хотя на самом деле тот приходился ему двоюродным дядей. Джеффри Чарльз хранил тайну Джереми больше двадцати лет. Какой смысл рассказывать теперь...
Как обычно, Амадора устроила великолепный званый обед. Начали с изумительно испанского супа, наваристого и с макаронами в форме ракушек. Демельза пробовала макароны в Мадриде и Италии и они пришлись ей по вкусу, хотя она так и не отважилась приготовить сама.
Затем последовали очищенные креветки в салате из апельсинов и авокадо, которые прислали Амадоре кузены из Испании. После они насладились традиционно английскими блюдами: подали жареного гуся, откормленных голубей и филе баранины с овощами. Затем последовали сладкие пироги со взбитыми сливками и рождественский пудинг, изготовленный Амадорой по особому рецепту и щедро приправленный бренди, так что уже от одного кусочка кружилась голова.
За обедом гости больше настроились по достоинству оценить трапезу, нежели предаваться бессвязной беседе. Харриет рассмешила всех последними новостями о леди Констанс Бодруган, которая в возрасте семидесяти восьми лет на свою беду поехала на охоту и решила перепрыгнуть через барьер, в результате ей пришлось несколько недель провести в постели. Все это время, естественно, она ругалась как сапожник и доводила прислугу до белого каления.
По окончании трапезы заговорили о напряженной обстановке во Франции.
— Сейчас там вроде стало поспокойнее, — отозвался Джеффри Чарльз. — Народу нравится Луи-Филипп. Он гораздо умнее предшественников, готов пойти на уступки республиканцам.
— Допускаю, что в нем куда меньше самонадеянности и расточительности, чем у старого короля Карла, — поделился соображениями Росс. — Однако проблема никуда не делась. С одной стороны, ультрароялисты хотят посадить на трон Генриха де Шамбора, с другой — в народе растет возмущение. Нынешний режим расценивается как все более монархический, и положение рабочих ухудшается, поскольку богачи и дальше богатеют.
— О Господи, — вздохнула Харриет. — Надеюсь, мы не вернемся на двадцать лет назад.
Росс покачал головой.
— Сейчас там нет Наполеона, ожидающего своего часа. Если что и случится, то за пределы Франции не выйдет.
— Искренне на это надеюсь, — поддержал его Джеффри Чарльз. — Я слишком долго с ним сражался. Не хочется начинать все сызнова.