Он тихонько вздохнул.
— Я поднялся и вышел в сад, растоптал пару ни в чем не повинных роз. А потом вскочил на Брюнетку и скакал по вересковым пустошам не меньше часа. Часть меня хотела просто умчаться — или куда угодно, подальше от того, что я натворил. Но в голове оставалась единственная здравая мысль — мне не жить без тебя. И еще — слова Фрэнсиса.
— Фрэнсиса?
— Да. В то, первое Рождество. Я тогда не совсем его понял. Он сказал: «Мы завидуем тому, что есть у кого-то другого. Однако на самом деле, может статься, тот человек этого не получил, а у нас оно есть».
— Что он имел в виду?
— Я думаю, он сказал, что не стоит завидовать его браку с Элизабет — у меня есть жена, подлинное сокровище. Он был знаком с тобой меньше дня, но уже тогда это понял.
— Бедный Фрэнсис, — вздохнула Демельза.
— Бедный Фрэнсис.
— Я решила, что ты собирался меня оставить. Когда ты переселился в старую комнату твоего отца...
— Как я мог поступить иначе? Я подумал, мне не место в нашей постели.
— Да, пожалуй, — с тихим смехом согласилась она. — Только я предпочла бы сама тебя выгнать.
Он рассмеялся с ней вместе, укутывая ее голову и свои плечи одним одеялом. Руки Демельзы обнимали его, голова покоилась у него на плече, они укрывались от холодного ветра, согревая друг друга.
Такими и обнаружили их вернувшиеся через несколько минут дети.
— Идем, мама, становится холодно, — встревоженно позвала Клоуэнс. — Тебе лучше вернуться в дом. Ты сумеешь подняться по склону?
— Ну конечно, — рассмеялась Демельза.
Но в конце пути ей пришлось принять помощь Гарри и Эдварда. По-королевски устроившись в переносном кресле и обняв за плечи сына и зятя, она улыбнулась, поддразнивая супруга.
— Восхитительный способ путешествовать, Росс. Повезло тебе, что я обнаружила его только сейчас. А могла бы требовать всякий раз, когда мы выходили!
На землю ее опустили, едва зайдя за ворота, она подала Россу руку, и они вдвоем неспешно вошли в дом.
Как Росс и боялся, рождественский праздник потребовал от Демельзы больше сил, чем у нее оставалось. Она провела беспокойную ночь, с кашлем и небольшой лихорадкой, а утром не смогла встать с постели.
Белла с Крисом должны были уезжать, Клоуэнс решила отправить детей домой с Эдвардом, а сама осталась, чтобы помочь Рейчел.
— Ты пошлешь за доктором Лиддикоутом? — спросила она у Росса.
Он покачал головой.
— Он ей не нравится, и она не хочет, чтобы ее трясли и простукивали. Сказать по правде, я сомневаюсь, что он способен хоть чем-то помочь.
Дочь кивнула, взяла его за руку и мягко сжала. В уголках ее глаз появились слезы, но она не позволила им пролиться.
Дни проходили очень спокойно, и погода осталась мягкой. Пару раз по вечерам Демельза смогла спуститься по лестнице, посидеть час-другой у камина в старой гостиной. Но с приходом Нового года даже это для нее стало слишком трудно.
А потом сильно похолодало, окна каждое утро покрывались узорами льда, и вода по ночам замерзала.
Росс стал большую часть времени проводить у постели жены, она тихо дремала, день и ночь сливались воедино. Временами Демельза оживала и немного разговаривала, но такое случалось все реже.
Поздним вечером в конце января Росс внезапно почувствовал, что жена открыла глаза и глядит на него.
— Может, каплю бренди, дорогая? — мягко спросил он.
Она смогла улыбнуться в ответ.
— Ты ведь знаешь, что я предпочту. Бокал портвейна. Это меня согреет.
Росс тихо засмеялся.
— Ты всегда была неравнодушна к портвейну. Рейчел припасла здесь бутылочку для тебя.
Он налил вино в небольшой бокал и приподнял Демельзу за плечи, чтобы та могла сесть и глотнуть.
Она со вздохом откинулась на подушки.
— Ах, как хорошо. И всегда напоминает мне наше первое Рождество после свадьбы. В Тренвите. Помнишь?
— Помню. Ты боялась идти.
— Я подумала... — она прикрыла глаза, словно ей не хватало духу закончить фразу.