«Идеалистическая формула (Платона) такова: «Задержите все политические перемены!» Перемены — зло, покой божественен. Задержать все перемены можно в том случае, если государство создано как точная копия его оригинала, т. е. формы или идеи города-государства. Если бы нас спросили, как этого достичь, мы могли бы ответить натуралистической формулой: «Назад к природе!» Назад к подлинному государству наших праотцов, самому древнему государству, построенному в соответствии с человеческой природой и потому стабильному. Назад к родовой патриархии времен, предшествовавших упадку, назад к естественному классовому господству немногих мудрых над многими невежественными.
Я полагаю, что из этих требований можно вывести все элементы политической программы Платона. Эти требования основаны на историзме Платона и их следует соединить с его социологическими учениями, касающимися условий стабильности правящего класса.
Я имею в виду следующие основные элементы политической программы Платона:
Отождествление судьбы государства с судьбой правящего класса. Исключительный интерес к этому классу и его единству. Содействие этому единству, жесткие правила взращивания этого класса и получения им образования. Надзор за интересами членов правящего класса, коллективизация, обобществление этих интересов.
Правящий класс обладает монополией на такие вещи как военная доблесть и выучка, право на ношение оружия и получение любого рода образования. Однако он совершенно устранен из экономической деятельности и, тем более, не должен зарабатывать деньги.
Вся интеллектуальная деятельность правящего класса должна подвергаться цензуре. Непрерывно должна вестись пропаганда, формирующая сознание представителей этого класса по единому образцу. Все нововведения в образовании, законодательстве и религии следует предотвращать или подавлять.
Государство должно быть самодостаточным. Его целью должна быть экономическая автаркия: ведь иначе правители или будут зависеть от торговцев, или сами станут торговцами. Первая альтернатива подорвала бы их власть, вторая — их единство и стабильность государства».
Здесь Поппер и озвучивает свой знаменитый тезис о том, что кроме как тоталитаристской эту концепцию не назовешь. Однако, как замечает сам автор, платоническое учение за две тысячи лет целые поколения трактовали так, как им было удобно. Платон за это время успел побывать и «христианином до Христа», и «революционером», и «либералом». Если же добавить проблему лингвистики, то и вовсе становится не по себе: то, что в русских изданиях нам известно как «государство», в английском было переведено как Republic, а в немецком так и вовсе носит имя Politeia. Естественно, название содержания не меняет, но, безусловно, влияет на его восприятие, а там уж недалеко до самых безумных трактовок.
Является ли Платон основоположником тоталитаризма, насколько совестно работали десятки поколений переводчиков его диалогов, и жил ли он вообще — вопросы, сильно выходящие за рамки данной статьи. Скажу лишь следующее: в книгах Рэнд важна не сама личность Платона, а именно ее идейный образ как многовековое воплощение того, что создательница объективизма ненавидела — образ «фанатика духа» и «фанатика силы» в одном лице.
Итак, мы выяснили истоки объективизма, определили степень влияния на него актуальных в XX веке философских систем и идеологических течений, установили основные аспекты рэндианской критики. Объективизм отрицает:
а) бытие какой-либо другой реальности, помимо объективно существующей;
б) разделение разума человека и его души;
в) служение каким-либо идеалам и целям, помимо личных, альтруистическую мораль;
г) коллективизм и этатизм, все учения, так или иначе апеллирующие к ним;
д) любые формы метафизической картины мира, парадоксальные и иррациональные
Теперь к позитивной программе.
ОНТОС, ГНОЗИС И УГНЕТЕНИЕ
Основной тезис, берущийся за аксиому — объективная реальность существует вне зависимости от воспринимающего ее индивида; реальность эта определена автором так: «Моя философия включает только то, что человек может воспринять, определить и продемонстрировать силой разума. Она не допускает выдумывания фактов или принятия чего бы то ни было на веру — без рационального обоснования. Но никаких свидетельств существования Бога, загробной жизни или мистического бытия не существует». Дуализм души и тела отрицается по тем же причинам. Понятие объективной реальности вытекает из формальной логической операции отождествления. Отсюда же — основной принцип живой материи и выбора, понятие ценности:
«Во Вселенной существует лишь одна непреложная альтернатива — существование или несуществование, она относится лишь к одной категории бытия — к живому организму. Существование неодушевленного вещества безусловно, существование жизни — нет: оно зависит от определенного направления действий. Материю нельзя уничтожить, она меняет формы, но не перестает существовать. Лишь перед живым организмом стоит постоянная альтернатива: вопрос жизни или смерти. Жизнь — это процесс самоподдерживающегося и самопорождающегося действия. Если организм в своем действии не достигает цели, он умирает; его химические элементы сохраняются, но жизнь перестает существовать. Только концепция «жизнь» делает концепцию «ценность» возможной. Только для живого организма существует понятия «добро» и «зло».
Иными словами, отрицающая сама себя вещь не может существовать в реальности. Единственное же, что способно к абстрактному отождествлению, есть разум.
Утверждение принципов рационализма становится следующим единственно возможным логическим шагом:
«Человек может выжить, лишь приобретая знания, и единственным средством для этого является разум. Разум есть способность осознавать, определять и обобщать то, что человек ощущает. Человек ощущает очевидность существования с помощью чувств, но осознать это он может лишь разумом. Чувства говорят только, что нечто существует, но определить что — дело разума».
И из рационализма уже вытекает индивидуализм, так как понятие разума субъективно: сознания нет у толпы, общества, человечества, любой социальной группы, — оно есть лишь у индивида. Целью бытия, однако, является не «разумное выживание», а достижение рациональных жизненных целей, которые каждый определяет для себя сам под именем «счастье».
[Тут следует заметить, что Рэнд просто помешана на слове «разум», проповедуя его культ, в чем она, собственно, как и во многом другом, не нова, следуя за французскими просветителями, но все де тут, равно как и во многих иных делах, Рэнд умеет доводить дело до полнейшего абсурда и фантасмагории. Что же касается сознания, то говорить о его сугубой индивидуальности есть ложное утверждение, основанное на недостаточно глубоком подходе к делу, ибо Рэнд не поставила вопроса: «А как сознание становится таким, какое оно есть?». Ответ на этот вопрос, если мы, как и Рэнд, находимся на почве материализма, таков: «Сознание определяет бытие.», а это означает, что у людей, связанных общими условиями бытия, постепенно развивается весьма схожая форма мысли и взглядов. Это приводит нас к мысли о том, что сознание имеет не монолитное устройство, включающее только человеческое эго, но многослойное и многогранное: некоторые наши черты определяет климат природы, некоторые определяет наше социальное положение, некоторые определяются же вторичными факторами, вроде идеологического давление, которое тоже есть специфическая форма реальности то есть бытия, хотя и вторичного. Иными словами, сознание наше заполняется внешней средой, окружающей нас, а это значит, что наша личность есть лишь совокупность множественных факторов. Иными словами, наше эго лишь отражение нашего бытия, что запрещает нам говорить о том, будто наше сознание действительно наше, ведь почти ничего «нашего» там фактически нет, кроме ряда факторов, которые вызываются биохимическими процессами, но и те процессы есть лишь реакция и действие мозга на среду, то есть и те процессы так или иначе вызваны внешними воздействиями. Поэтически говоря, наша личность – это лишь тетрадь, куда наше общество вместе с природой пишут все то, что им подскажет детерминизм, который Рэнд тоже отрицала, ведь ежели все действия человека определены заранее, то нет и не может быть никаких «творцов» и «паразитов», а есть только механические куклы, которые играют в неком огромном спектакле, исполняя тут роли различных персонажей, но не по доброй воле, а по решению обстоятельств или даже демиурга, что также отнимает у человека свободу, лишая философию Рэнд не только центрального ее понятия, но и смысла вовсе.]