- Нет, как бы не так. Рассказывали, что уже на второй день после моего изгнания с Олимпа он уже добивался, чтобы его женой стала Афина. Быстро же он был готов меня заменить. Ну, я тогда поняла, что быстро смогу вернуться на Олимп. Чтобы добиться согласия на это у обиженного Гефеста я подсунула ему в жёны одну из своих харит, так как Афина отказалась быть его женой наотрез. Это была очень амбициозная харита, она спала и видела, чтобы стать женой какого-нибудь бога из высшей ступени иерархии. Кроме того, я добавила ей красоты к её внешности и она стала красивее других харит. Гефест был доволен новой женой. Мы помирились и стали очень хорошими друзьями.
- Да, видимо, этот бог совершенно не подходит тебе в мужья. И всё же я никак не пойму, как это Гефест мог отказывать тебе в любви и внимании. Что он мог ответить, когда ты просила это у него?
- Отвечал, что у него срочные дела. А когда я не выдерживала и упрекала его, он предлагал мне поискать себе какое-нибудь занятие, полезную физическую работу, кроме моих обязанностей богини любви и красоты.
- То есть, поработать ручками? – проворковала Эрешкигаль. Её собственные пухлые розовые ручки поползли по столу, поймали маленькую хрупкую руку Наны и слегка сжали её. – Чем же ты могла бы заняться?
- Ничем. Я пыталась попробовать ткать, как Афина, но получился только скандал на весь Олимп, Афина не могла мне этого простить.
- Тебе нужен совершенно другой муж, – голос Эрешкигаль сделался грудным. – Который дал бы тебе много нежности и ласки и одновременно мог бы присматривать за тобой, даже занимаясь своими необходимыми делами. Кто мог бы тебе помочь. Ты считаешь себя грозной и сильной, но тебе необходима защита. Ты такая нежная… – губы Эрешкигаль припали к руке Наны и обожгли их горячим поцелуем.
- Да что сегодня на тебя нашло, Эрешкигаль! – заволновалась Нана, высвобождая руку. – Опять твои причуды. Знаешь, это перебор. Всему есть мера!
- Прости… Прости… – забормотала Эрешкигаль и поспешно начала прощаться и как-то быстро выскочила из-за столика и стремительно умчалась прочь.
Нана, нахмурившись, смотрела ей вслед. Затем, расплатившись, она покинула летнее кафе и, спрятавшись за пальму, в мгновение ока переместилась в своё жилище в пансионе. Она уже собралась упасть на кровать, чтобы передохнуть, как вдруг увидела спящую Эрешкигаль, от которой разило спиртным. ” – Вот так так! – удивилась Нана. – Да когда же она успела меня опередить, да ещё и заложить за воротник? Вот ведь шустрая. И кто бы мог подумать, что она женолюбка! Фу, как отвратительно. Мне вовсе не улыбается то, что она и дальше будет домогаться меня.”
Встав рядом со спящей, Нана занесла над ней ладони и проговорила:
- Блокирую в тебе всё, что противно женскому естеству, что является блудом. Блокирую в тебе всякое желание любить женщину, кто бы она ни было. Отныне твоё влечение будет законным – влечение к мужчине и только к мужчине!
====== Часть 15 ======
Окончив сеанс «излечения» Эрешкигаль от «лесбийского влечения», Нана присела на ковёр рядом с кроватью. Недавняя беседа с «подругой» разворошила в ней воспоминания о временах, когда ей не надо было думать о грядущей смерти. А затем ей пришло в голову, что всё происходящее лишь страшный сон. Иначе и быть просто не может. Это всё проделки Гипноса. Это он усыпил её и послал кошмарный сон про то, как Метида, которая на самом деле тихонько дремлет в кишках Зевса в образе капли воды, захватила власть и все боги оказались в Тартаре. Он же и заставил её, Афродиту, созерцать тяжёлые путаные сновидения якобы на дне Тартара. И теперь ей снится и вовсе что-то несусветное, как она живёт среди смертных, в ужасе, что сама когда-нибудь станет смертной… Но с чего бы Гипносу такое творить с ней? Они никогда не были врагами. Ах, да. Это могло быть так: Гипносу приглянулась какая-нибудь лесная нимфа, он возжелал её и стал просить, чтобы Афродита пособила в этом. Но заговорил он с ней об этом на пьяной пирушке, своим вечно сонным голосом и невнятной слипшейся речью, а потом, не доведя своих слов до конца, задремал и захрапел. А поскольку богиня любви уже изрядно захмелела, то не могла ничего понять. И Гипнос решил, что она не хочет ему помочь и отомстил таким подлым образом. Но ничего. Она на Олимпе фигура видная, её скоро хватятся и избавят от кошмара. А этому гадёнышу, богу сна она отомстит. Она женит его на свинье. И сделает посмешищем всех трёх миров.
Думать про это было приятно, но сомнения, что это всё не сон, а правда, были сильнее придуманной утешительной сказочки.
Однако, она изо всех сил старалась поверить в миф о сновидении, который придумала сама. ” — Интересно, почему мне не снятся другие боги? — рассуждала она. — Не входит в задумку Гипноса? Вот только Эрешкигаль появилось, но это только подтверждает, что это всё сон. Слишком бредово это: Эрешкигаль — моя лучшая и единственная подруга! Ну, точно, такой бред можно увидеть только во сне.»
А через некоторое время в её жизни объявилось ещё одно божество из прошлого. Это случилось, когда она в очередной раз переместилась в необитаемую часть планеты, чтобы побыть в одиночестве и искупаться в океане.
Она собиралась выбраться из воды на округлый скальный камень, но вдруг прямо перед её глазами возникла пара мужских ног. И каких ног! Это были стройные длинные ноги, с великолепным мускульным рельефом, покрытые ровным золотым загаром и умеренным оволосением — кучерявыми золотистыми волосками. Такие ноги были величайшей редкостью. Многие мужчины в южном городке, где обитала Нана, ходили в шортах, но вид их безобразных ного просто заставлял глаза тошнить. А эти ноги… Откуда они могли взяться здесь, в диких местах планеты?
Нана подняла глаза и буря эмоций поднялась в ней. Перед ней предстал тот самый бог Аполлон, далеко разящий и сребролукий. Это был высокий мужчина, идеально сложенный, с прекрасными точёными чертами лица. Как многие потомки Урана он был голубоглаз и у него были светлые кудри, может, всего на пол-тона темнее, чем у Афродиты.
— Приветствую тебя, Урания, златая Афродита! — проговорил он, протягивая ей руку.
— Привет и тебе, сын Латоны, Феб-Аполлон! — ответила она, подавая ему руку и с его помощью выбираясь на скальный камень. — Рада видеть тебя!
— И я тоже. Мы все рады были бы видеть тебя.
Нана удивилась:
— Вы все? Неужели боги Олимпа отыскали друг друга? Как вы это сумели?
— Всё очень просто: нас всех сбросили в Тартар одновременно, — промолвил он, присаживаясь на поверхность камня, — так что когда мы пробудились, нам стоило только воспользоваться способностью видеть в темноте, чтобы обнаружить друг друга. Зевса, Геру, мою мать и сестру, Афину, Гефеста, Диониса, в общем, высших и низших богов. Не нашли только тебя.
— И что вы подумали? — насупилась Нана, опускаясь рядом с Аполлоном и не сводя с него подозревающего взгляда исподлобья. — Кое-кто, наверно, заметил, что Метида не позволила громилам схватить меня и, вероятно, вы решили, что я вообще не побывала в Тартаре, потому что предала всех и перешла на сторону врагов?
— Нет, это не так…
— Да, это не так. Я тоже пробыла в Тартаре. Мне предлагали служить этому невидимому богу… Но мне тошно об этом вспоминать. Результат был таков: я очутилась в Тартаре, но не в тех местах, куда упали вы. И вот, у меня никого нет в этом мире, кроме одной подруги, бывшей когда-то моим злейшим врагом. А как вы узнали о моём существовании?
— Гелиос по-прежнему способен многое высмотреть через энергию солнца.
— О да, припоминаю его вездесущность! — усмехнулась Нана.
— Так как же ты поживаешь в компании бывшего врага?
Через несколько секунд Нана и Аполлон уже переместились в её съемное жилище. Аполлон оглядел обшарпанные панельные стены, мутные окна с хлипкими рамами, одно из которых было с расколоченным стеклом, потолок с облетевшей штукатуркой, и брезгливо сморщил нос.
— Не могу поверить! — произнёс он. — Златая Афродита поселилась в бомжатнике! Это жилище для свиней, а не для богини с высокой ступени олимпийского пантеона.
— А какой смысл городить дворцы, если у нас больше не будет возможности жить в них вечно? Или Молящиеся ещё не принесли вам самую страшную весть?