— А все-таки как любовница не дурна, — заметил Фошри.
Вандевр взглядом разглядел ее.
— Да, конечно, — сказал он, — только, знаете, я не верю в красоту ее бедер; готов держать пари, что у нее некрасивые бедра.
Он осекся. Фошри толкнул его локтем, кивнув на Эстеллу, сидевшую впереди на скамеечке. Они незаметно для себя заговорили громче, и девушка, по-видимому, все слышала. Но она продолжала сидеть так же прямо и неподвижно, и ни один волосок не шевельнулся на ее длинной шее девушки-подростка, слишком рано узнавшей жизнь. Молодые люди отступили на три-четыре шага назад. Вандевр уверял, что графиня в высшей степени порядочная женщина.
В эту минуту у камина снова громко заспорили.
— Я готова признать вместе с вами, — говорила г-жа Дю Жонкуа, — что Бисмарк, пожалуй, умный человек… Но считать его гением…
Дамы вернулись к прежней теме беседы.
— Как, опять Бисмарк! — проворчал Фошри. — Ну на сей раз я действительно удираю.
— Подождите, — сказал Вандевр, — надо получить от графа окончательный ответ.
Граф Мюффа разговаривал с тестем и несколькими знатными гостями. Вандевр отвел его в сторону и повторил приглашение Нана, ссылаясь на то, что и сам примет участие в завтрашнем ужине. Мужчина может бывать всюду; нет ничего предосудительного в том, где можно усмотреть обыкновенное любопытство. Граф выслушал эти доводы молча, уставившись глазами в пол. Вандевр чувствовал, что он колеблется, но тут к ним подошел с вопрошающим видом маркиз де Шуар. И когда маркиз узнал, в чем дело, Вандевр пригласил и его, он боязливо оглянулся на графа. Наступило неловкое молчание; оба подбадривали друг друга и, вероятно, в конце концов приняли бы приглашение, если бы граф Мюффа не заметил устремленного на них пристального взгляда Вено. Старик больше не улыбался, лицо его стало землянистого цвета, в глазах появился стальной блеск.
— Нет, — ответил граф так решительно, что дальше уговоры становились невозможными.
Тогда маркиз отказался еще более резко. Он заговорил о нравственности. Высшие классы должны подавать пример! Фошри улыбнулся и пожал руку Вандевру; журналист не стал его ждать, ему нужно было еще поспеть в редакцию.
— Итак, у Нана в двенадцать.
Ла Фалуаз также ушел. Штейнер откланялся графине. За ними потянулись другое мужчины. И все, направляясь в прихожую, повторяли: «Значит, у Нана!» Жорж, поджидая мать, с которой должен был уйти, стоял на порете и давал желающим точный адрес: «Четвертый этаж, дверь налево». Фошри в последний раз перед уходом окинул взглядом гостиную. Вандевр вернулся к дамам и шутил с Леонидой де Шезель. Граф Мюффа и маркиз де Шуар приняли участие в разговоре, а добродушная г-жа Югон дремала с открытыми глазами. Вено, которого совсем заслонили дамские юбки, сжался в комочек и снова обрел улыбку. Часы в пышной и огромной гостиной медленно пробили двенадцать.
— Что такое? — удивилась г-жа Дю Жонкуа. — Вы полагаете, что Бисмарк объявит нам войну и победит?.. Ну, нет, это уж слишком!
Все смеялись, окружив г-жу Шантро, которая передавала этот слух — слух, носившийся в Эльзасе, где у ее мужа была фабрика.
— К счастью, у нас есть император, — проговорил граф Мюффа с обычной для него сановной важностью.
Это были последние слова, услышанные Фошри. Взглянув еще раз на графиню Сабину, он затворил за собой дверь. Сабина вела серьезную беседу с начальником департамента и, казалось, очень внимательно слушала толстяка. Положительно, Фошри ошибся — нет, ничего подозрительного не было. А жаль.
— Ну, ты идешь? — окликнул его Ла Фалуаз из передней.
На улице они снова повторили, расходясь по домам:
— До завтра, у Нана.
4
С самого утра Зоя предоставила квартиру в распоряжение метрдотеля, который пришел с помощниками. Все — ужин, посуду, хрусталь, столовое белье, цветы, вплоть до стульев и табуреток — поставлял Бребан. В шкафике у Нана не нашлось и дюжины салфеток; она еще не успела обзавестись всем необходимым в своем новом положении, но, считая, что ей не подобает идти в рестораны, предпочла, чтобы ресторан явился к ней на дом. Так, пожалуй, шикарнее. Она хотела отпраздновать свой сценический успех ужином, о котором будут в последствии говорить. Столовая была слишком мала, и метрдотель накрыл стол в гостиной; там почти вплотную стояло двадцать пять приборов.
— Все готово? — спросила Нана, вернувшись в полночь.
— Ничего я не знаю, — грубо ответила Зоя; она была вне себя. — Слава богу, я ни во что не вмешиваюсь. Они перевернули вверх дном кухню и всю квартиру!.. А тут еще пришлось ругаться. Те двое снова пришли; ну, я их и выставила.
Горничная имела в виду коммерсанта и валаха, у которых Нана была прежде на содержании; теперь она решила дать им отставку, уверенная в своем будущем и желая, по собственному ее выражению, совершенно преобразиться.
— Вот навязчивый народ! — проворчала она. — Если они снова придут, пригрозите им полицией.
Затем Нана позвала Дагнэ и Жоржа, которые снимали в прихожей свои пальто. Они встретились у артистического подъезда в проезде Панорам, и она привезла их с собой в фиакре. Пока никого еще не было Нана позвала их к себе в комнату, где Зоя приводила в порядок ее туалет Быстро, не меняя платья, она велела горничной поправить ей волосы и приколола белые розы к прическе и корсажу. В будуар составили мебель из гостиной: столики, диваны, кресла с торчащими кверху ножками свалили в кучу. Нана была совсем готова, как вдруг ее юбка зацепилась за колесико от стула и порвалась. Нана злобно выругалась: такие вещи случаются только с ней. Взбешенная, она сняла с себя платье, тонкое белое фуляровое платье, облегавшее фигуру, как длинная сорочка, но тотчас же снова одела его, не находя ничего другого по своему вкусу, чуть не плача, что одета, как тряпичница. Зоя поправляла Нана прическу, а Дагнэ и Жорж закалывали булавками порванное платье Нана, в особенности юноша, который ползал на коленях, погружая руки в ее юбки. Наконец она успокоилась: Дагнэ сказал, что только четверть первого. Нана сегодня так спешила кончить третье действие «Златокудрой Венеры», что глотала и пропускала куплеты.
— И то еще слишком хорошо для такого сборища, — говорила она. — Видели? Ну и рожи были нынче!.. Зоя, милая, побудьте здесь. Не ложитесь: вы, может быть, мне понадобитесь… Черт! Как раз пора, вот и гости.
Она скрылась. Жорж продолжал стоять на коленях, подметая паркет полами фрака. Он покраснел, заметив, что Дагнэ на него смотрит. В тот же миг они воспылали друг к другу взаимной симпатией. Они поправили перед трюмо галстуки и почистили друг друга щеткой, так как оба запачкались пудрой Нана.
— Точно сахар, — промолвил Жорж, смеясь, словно любящий сласти ребенок.
Нанятый на ночь лакей вводил гостей в маленькую гостиную; там оставили только четыре кресла, чтобы вместить побольше народу. В соседней большой гостиной раздавался стук расставляемой посуды и серебра, а из-под двери скользил луч яркого света. Войдя в гостиную, Нана увидела сидящую в кресле Клариссу Беню, которую привез Ла Фалуаз.
— Как, ты первая? — проговорила Нана, обращаясь с Клариссой после своего успеха очень непринужденно.
— Это все он, — ответила Кларисса. — Он всегда боится опоздать… Если бы я его послушалась, то не успела бы смыть румяна и снять парик.