Таможенные чиновники с золотыми львами на фуражках принимали угощенье от благодарных контрабандистов.
Безукоризненно выбритые детективы муниципальной полиции дружески обменивались коктейлями с торговцами опиумом. Англичане, португальцы, французы, шведы, датчане беспрестанно стучали пустыми стаканами; китайцы-бои приносили все новые и новые бутылки.
Здесь передавались последние сплетни, заключались всевозможные сделки. Сюда приходили промочить глотку, потолкаться в толпе, повидать приятеля, посмеяться и позлословить.
Это был клуб на ногах, ибо большинство посетителей никогда не присаживалось, переходя от стены к стене или облокачиваясь на бронзовую палку, подвешенную на кронштейнах впереди стойки.
Консулы великих держав стояли рядом с жуликами; директора банков обменивались любезностями с подделывателями чеков; сутенеры и карточные шулера дружески беседовали с миссионерами. Все были одинаково чисто выбриты, говорили на одинаковом языке, были одеты в одинакового покроя костюмы и одинаково небрежно подписывали «читы».
Редко кто из посетителей расплачивался наличными. Только приезжие туристы бросали на стойку серебряные или бумажные доллары; коренные шанхайцы ограничивались подписью на бумажке.
Полупьяный бармен вел точный учет выпитого алкоголя, безошибочно заполняя цифрами разноцветные клочки бумаги, тут же украшавшиеся автографами. Подписанные читы исчезали, чтобы появляться на свет каждого первого числа.
Разные люди вели в разных углах разные разговоры.
Недавно вернувшийся из Лондона Ральф Берри делал доклад обступившим его шанхайским щеголям.
– Желающие быть одетыми по моде, – ораторствовал белокурый Ральф, – должны смотреть в сторону Лондона. Широкие плечи и широкие лацканы, – необходимое условие модного пиджака. В этом сезоне предпочтение отдается двубортным. Брюки остаются широкими. Многие по примеру принца Уэльского уничтожили отвороты. Это считается очень шикарным.
Большая компания, в которой находился Веспа, играла в кости.
– Три тройки… кто следующий?
– Четыре пятерки… ваша очередь…
Кожаный стаканчик переходил из рук в руки. Усыпанные черными родинками кубики падали на стекло с сухим стуком.
– Вы опять проиграли, Веспа… сегодня счастье показывает вам спину.
Мутноглазый бармен узнавал желанья…
– «Аляска»…
– Драй-мартини.
– «Белый конь»…
– Вермут.
Руки бармена творили чудеса. Бутылки порхали в воздухе, наклонялись к стаканам, снова возвращаясь в насиженные гнезда. Разноцветная жидкость лилась в алюминиевый «shaker»[10], окрашивая прозрачный многокаратный лед. Затем следовала минутная встряска, и круглые рюмки на высоких ножках наполнялись коктейлями.
Белая «Аляска», присыпанная золотистым снегом лимонной цедры, обжигала палящим джином; нежно щекотал нёбо оранжевый Мартини; приятно скоблил горло терпкий виски.
Веспа пил чистый вермут. Его старомодный неаполитанский желудок не переносил сумасшедших смесей.
– Какие новости? – лениво обсасывая калифорнийские черешни, интересовались джентльмены.
– Забастовка на японских фабриках.
– «Карлтон» выписал новых «герлс».
– Фон Гойер переменил японку на мальчика…
– Главной новости никто не знает, – торжествующе заявил Биль Свои, обглоданные виски которого придавали необычайный эффект длинным ушам. – Вчера из-за Китти Сингапур матросы разнесли «Новую Мекку»… В драке убит итальянский матрос, которого Китти на глазах у всех хотела сделать своим любовником.
– Вот это новость! – заволновались присутствующие.
Дальтон, вошедший в бар с белой канадской лайкой, возмущенно крикнул с порога:
– Ложь! Этого не могло быть. Вчера Китти легла спать в десять часов!
Громкий хохот прокатился по бару.
– Китти легла в десять часов?! Этот цыпленок только что вылупился из яйца…
– Последняя новость! – крикнул захлебывающийся от восторга Свои вошедшим в бар Бертону и Ворду. – У Китти Сингапур сонная болезнь! Она вчера легла спать в десять вечера.
– Мистер Ворд, – бросился к Ворду Дальтон. – Свои рассказывает про мисс Китти чудовищные вещи..
– Не будьте глупцом, Дальтон, – сказал Ворд. – Я знаю Китти и знаю, что она вытворяла в «Мекке».
– Я… я… не понимаю, – растерянно пробормотал Дальтон.
– Поймете, – хлопнул его по плечу консул Бертон. – Шанхай научит… А сейчас в наказанье мы совершим над вами обряд посвященья. Вы выпьете столько коктейлей, сколько в этой комнате англичан.
– Приготовьте коктейли покрепче, – скомандовал консул.
В баре было девять англичан. Девять рюмок выстроились в ряд.
Бармен достал «тяжелую артиллерию»: ром, сухой джин, абсент, датскую водку. Когда он наполнял рюмки приготовленной смесью, она шипела, как кислота.
– Ну, Дальтон, начинайте, – сказал консул.
Дальтон взял первую рюмку и залпом выпил ее. За первой последовала вторая…
«Джипси», «кактус», – отмечали наблюдатели.
Уже со второй рюмки Дальтон почувствовал себя на тонущем корабле. С каждой новой рюмкой гибель все приближалась… Шестая рюмка срезала мачту. После седьмой загорелся трюм… Горячий дым полез в рот и замутил желудок. Восьмая рюмка обволокла Дальтона густым туманом, в котором потонуло все окружающее. Откуда-то доносился неясный смех… Где-то далеко замирали приглушенные голоса… Потом ударила волна, и Дальтон повалился за борт.
– Держите, держите его, – раздались восхищенные голоса. – Эти рюмки сбили его с ног!..
Дальтона посадили в кресло. Оба окна бара горели ярким пламенем, в котором метались испуганные птицы. В одном окне загорался застрявший в нем старик, едва успевший накинуть на себя халат. Из другого протягивала руки испуганная девушка. Дальтону показалось, что это – Китти.
– Спасите ее! – рванулся он вперед, но ноги его были крепко приклеены к полу, и он снова упал в кресло, опустив на плечо тяжелую голову.
Встревоженная лайка обошла вокруг кресла, остановилась, тронула лапой онемевшее колено хозяина и вдруг завыла.
– Какая прелесть!
– Собака думает, что он умер…
Два китайца-боя боязливо подошли к лайке, протягивая руки к ошейнику, но собака сердито зарычала, и китайцы остановились в нерешительности.
Лайка опустилась на пол у ног Дальтона и, положив морду на лапы, тихо поскуливала.
Очнувшийся Дальтон мотнул головой.
– Воды, – простонал он.
Веспа, с неудовольствием наблюдавший за всей сценой, налил в стакан содовой и поднес к губам Дальтона.
Дальтон с жадностью осушил стакан и открыл глаза. Стойка, бутылка, люди плыли перед глазами…
– Поднимайтесь, Дальтон… Я отвезу вас домой, – сказал Веспа, дергая за рукав снова опустившего голову Дальтона.
– Оставьте его, Веспа, – бросил Ворд, проходя мимо. – Через полчаса он будет в порядке.
Бар быстро пустел.
Клеркам нужно было возвращаться в конторы. Бездельники, не связанные службой, спешили в другие бары. К Веспе подошел смуглый мужчина с мохнатыми бровями, одиноко сидевший за дальним столиком.
– Давайте отвезем мальчика вместе, – предложил он. – Кстати, у меня к вам дело…
– Я отдыхаю, – равнодушно сказал Веспа.
– Можно не торопиться. Но дело интересное, и вам понравится, – шевеля бровями, продолжал незнакомец. – Меня зовут Гонзальво Вальдос. Я третьего дня прибыл из Вальпарайзо на «Долорес», у которой чертовски вместительный трюм. Я предложил бы вам отправиться на судно выпить настоящего вина, о котором здесь не имеют никакого понятия.
Веспа любил настоящее вино. Кроме того, слова Вальдоса были пропитаны крепким запахом авантюр, по которым скучала душа Веспы.
– Я готов посмотреть вашу красавицу, – сказал Веспа и, поддерживая под руки шатающегося Дальтона, они вышли из бара.
Вей любил беседовать со старым садовником Яо, который, несмотря на преклонный возраст, продолжал изучение мудрецов и, будучи человеком подчиненным, умел сохранять свое достоинство.