Нанкинская резня должна оставаться в памяти не только из-за числа убитых, но и из-за жестокости, с которой многие столкнулись, встретив свою смерть. Китайских мужчин использовали для тренировок по штыковому бою и состязаний по обезглавливанию. По оценкам, были изнасилованы от 20 до 80 тысяч китайских женщин[15]. Многие солдаты, помимо изнасилования, вспарывали женщинам животы, отрезали им груди, прибивали их живьем к стенам[16]. Отцов заставляли насиловать собственных дочерей, сыновей – своих матерей, и все это на глазах у других членов семьи. Обычным делом стало не только закапывание живьем в землю, кастрация, вырезание органов и зажаривание живьем, но и более дьявольские пытки, когда людей подвешивали за язык на железном крюке или зарывали по грудь в землю, глядя, как их затем разрывают на куски немецкие овчарки. Зрелище было столь тошнотворным, что повергало в ужас даже находившихся в городе немецких нацистов, один из которых потом назвал происходившие события «работой машины зверств»[17].
И тем не менее Нанкинская резня до сих пор остается малоизвестным событием. В отличие от атомных ударов по Японии или еврейского холокоста в Европе, об ужасах Нанкинской резни практически не знает никто за пределами Азии. Ее обходит стороной большинство исторической литературы, опубликованной в Соединенных Штатах. Тщательное изучение школьных учебников истории в США показало, что лишь в немногих мельком упоминается о Нанкинской резне. Почти ни в одной всесторонней или «авторитетной» истории Второй мировой войны, которую читает американская публика, она не обсуждается хоть сколько-нибудь подробно. Например, ни одной фотографии с места событий и даже ни единого слова нет в «Американской иллюстрированной истории Второй мировой войны» (The American Heritage Picture History of World War II) (1966), в течение многих лет являвшейся лучшей из когда-либо опубликованных однотомных фотографических историй войны. Ни слова о резне нет и в знаменитых «Мемуарах о Второй мировой войне» (Memoirs of the Second World War) (1959) Уинстона Черчилля (1065 страниц) или в классической «Второй мировой войне» (Second World War) (1975) Генри Мичела (947 страниц). Нанкинская резня лишь дважды упоминается в объемном «Мире на войне» (A World at Arms) (1994) Герхарда Вайнберга (1178 страниц). Лишь в книге «Освобожденные от зла: сага о Второй мировой войне» (Delivered from Eviclass="underline" The Saga of World War II) (1987) Роберта Леки (998 страниц) я нашла единственный абзац: «Ничто из того, что могли сделать нацисты под руководством Гитлера для дискредитации собственных побед, не может соперничать с жестокостью японских солдат под командованием генерала Иванэ Мацуи»[18].
На протяжении всей книги я использую написание китайских имен в соответствии с предпочтениями их носителей (как в визитных карточках или переписке) или на основе большей популярности одной транслитерации по сравнению с другой (например, Чан Кайши вместо Цзян Цзеши). Для китайских и японских личных имен я использую традиционную систему указания фамилии перед именем. Для городов и мест я обычно (но не всегда) использую транслитерацию, применявшуюся в эпоху повествования, к примеру, Нанкин вместо нынешнего Наньцзин.
Впервые я узнала о Нанкинской резне еще в детстве по рассказам моих родителей, которые пережили годы войны и революции, прежде чем обрести новую безмятежную родину, став преподавателями в американском университетском городке на Среднем Западе. Выросшие в Китае в годы Второй мировой войны, они бежали после войны вместе со своими семьями сперва в Тайвань, а затем в Соединенные Штаты, где учились в Гарварде и сделали научную карьеру. В течение трех десятилетий они мирно жили среди научного сообщества в Шампейн-Эрбана, штат Иллинойс, занимаясь исследованиями в области физики и микробиологии.
Но они никогда не забывали об ужасах китайско-японской войны и не хотели, чтобы о них забыла я. В особенности им не хотелось, чтобы я забыла о Нанкинской резне. Никто из моих родителей не был ее свидетелем, но в детстве они слышали рассказы о ней, которые и передали мне. Как я от них узнала, японцы резали младенцев не только пополам, но также на три и четыре части; воды реки Янцзы на много дней покраснели от крови. Дрожащими от гнева голосами мои родители называли Великую Нанкинскую резню, или Наньцзин Датуша, самым дьявольским преступлением японцев в войне, убившей более десяти миллионов китайцев.
На протяжении моего детства Наньцзин Датуша оставалась погребенной в глубинах моего разума как метафора невыразимого зла. Но ей недоставало фактических подробностей и человеческого измерения. Трудно было также провести черту между мифом и историей. Еще в школе я искала в местных публичных библиотеках любую информацию об этой резне, но ничего не обнаружила, что показалось мне странным. Если Нанкинская резня действительно была столь кровавой, одним из худших эпизодов человеческого варварства в мировой истории, как утверждали мои родители, то почему никто не написал об этом книгу? Но в детстве мне не пришло в голову продолжить исследования, пользуясь гигантской библиотечной системой Университета Иллинойса, и мое любопытство на эту тему вскоре угасло.
15
Catherine Rosair, «For One Veteran, Emperor Visit Should Be Atonement», Reuters, 15 октября 1992 г.; George Fitch, «Nanking Outrages», 10 января 1938 г., собрание Джорджа Фитча в библиотеке богословского факультета Йеля. Ли Эньхань, историк из Китайской республики, оценивает число изнасилованных и искалеченных женщин в 80 тысяч («The Great Nanking Massacre Committed by the Japanese Army as Related to International Law on War Crimes», Journal of Studies of Japanese Aggression Against China [май 1991], с. 74).
17
Христиан Крёгер, «Роковые дни в Нанкине», неопубликованный дневник в собрании Петера Крёгера; см. также приговор МВТДВ, Национальный архив.
18
Robert Leckie,