Разве они когда-нибудь слушают слово «стоп»?
Баг прыгает к лестнице на мостик, быстро забирается наверх. Его язык движется впереди него, хлещет воздух как плеть. Глаза пусты — он функционирует на голых инстинктах под воздействием наркотиков и модов, разум слишком занят управлением внезапно изменившегося тела.
Это все еще насекомое?!..
Хотя крыльев все-таки нет, и на том спасибо.
Ты стреляешь снова, и в этом дилемма: он все еще нужен тебе; он все еще не сказал, кто мог убить Кристину. А потому как бы ни хотелось поработать мухобойкой, ты снова стреляешь в бронежилет.
Тонкая лента хочет обвить твое горло, но обвивает руку. Ты хватаешься за его язык и дергаешь на себя, но покрытие скользит, и тонкие кромки режут твои перчатки.
Сейчас ты как никогда рад, что они у тебя есть.
Баг сносит тело снайпера вместе с твоей винтовкой и мечом, бросается вперед и вы боретесь на мостике, с рыдающей девчонкой-пауком за твоей спиной. Язык несколько раз обвивает твой шлем, и шлему ты тоже рад как никогда.
Черт, ты заведешь себе коллекцию шлемов, все с подписью «Джинн» большими буквами, и никогда больше не будешь звать их яйцами элиенов!
Он хрупок, ты прав, и он ломается под твоими ударами, его кости трещат, но наркота держит его на ногах. С новым ударом по его металлической челюсти руку сводит болью, но плевать на боль. Он хрупок, а ты силен, ты валишь его на мостик, не обращая внимания на хлещущий язык, его спирали в воздухе и его кольца на твоей руке. Ты прижимаешь его коленями к полу, раздираешь его и без того распахнутую пасть еще шире, пока суставы не заклинит, и цепляешься пальцами за настоящий, человеческий язык. Ты готов его вырезать или выдрать — о, черт, ты более чем склонен ко второму! — но видишь, что полимерная лента крепится слишком глубоко, у самого основания языка.
Вполне возможно, он сдохнет, если ты сделаешь то, что собирался.
Некоторые насекомые погибают, если теряют жало?
Вдобавок, его начинает рвать. Ярко-желтая жидкость полощется во рту, горло конвульсивно дергается, и брызги попадают на твои руки в изрезанных перчатках.
— Я СОЖГУ ВАШ ССАНЫЙ ТЕРМИТНИК ДОТЛА!
Не стоило так орать.
Сейчас ты псих не меньший, чем твой дорогой инсектоид.
Ты бьешь и бьешь его, пока, наконец, язык не замирает безвольно, не свисает лентой с мостика.
Ты вдыхаешь и выдыхаешь очень глубоко и поднимаешься на ноги.
Если верить датчикам шлема, он еще жив.
Хорошо.
За спиной все еще плачет девушка — точнее, теперь уже тихо скулит. Внизу у дверей все еще стоит на коленях Стикс, он смотрит в пол, его спина сгорблена и заметно дрожит.
— А теперь. Можем мы снова. Спокойно. Поговорить.
...Кто бы вспоминал о разговорах, чудовище.
Стикс судорожно кивает и поднимается на ноги, бредет от дверей. Уже неплохо.
Ты склоняешься над Багом, чтобы спустить того вниз. Твои рукава разодраны, как и куртка. Длинные тонкие срезы окольцовывают ее, и она разовьется пружиной, если ты ее снимешь. На коже под тканью — глубокие царапины, и они болят ощутимее простых порезов.
Но все же ты можешь выдохнуть. Все же...
— СОРОКОНОЖКА!
— Ну не сейчас! — на автомате выкрикиваешь ты.
«Сороконожка» — слово из волшебных, как «паук» или «опарыш». Стоит услышать, и ты сразу чувствуешь на себе их мохнатые лапки или скользкие тела.
Но Стикс орет, конечно, не ради твоей дрожи и тошноты.
Девчонка. Она, полуслепая от слез, неудачно ставит ногу, конечности-моды все еще движутся бесконтрольно и толкают ее к краю, между перил и щитов. Человеческие руки хватают лишь воздух, но автоматика цепляется за край мостика — только две руки из всех, остальные по-прежнему мельтешащий ад изломанных спиц.
Девчонка жутко кричит не от страха, но от боли.
Ты слышишь треск, и это не треск ткани.
Ты кидаешься к ней, падаешь на мостик и хватаешь ее за шкирку, подтягиваешь выше, чтобы ослабить нагрузку на стыках модов и тела.
Они модифицируются у какого-то садиста, в который раз думаешь ты. Дайс умеет подтягиваться на своем манипуляторе, даром что модель давно вышла из продажи.
— Могла бы и прыгнуть, — выплевываешь ты, хотя хуже плевков в шлеме только рвота в шлеме. — Тут всего второй этаж.
На ее лице читается облегчение, но недолго.
Ее руки, эти кошмарные спицы, вдруг находят опору.
Тебя.
Они стаскивают тебя вниз.
Хорошо хоть, тут и правда всего второй этаж, недалеко лететь...
И у вас есть Стикс, конечно!
Вы удачно приземляетесь на него, он хрипит, выбираясь из-под тел и отбиваясь от вездесущих рук-спиц, но все же первым делом спрашивает: