Да, да, да, ты знаешь это. Восьмерка в Аркадии — изгой общества. И самоубийца. Вот почему ты скрываешь это. Намекаешь любопытным клиентам на стимуляторы, тяжелые тренировки, а иногда и трагическую судьбу, прячешься за синдромом Ллевелина. Восьмерки — шпионы государства, пытающегося вернуть Аркадию под свое крыло. Враги и корпораций, и всех свободолюбивых жителей особой экономической зоны...
Ну, так было, пока корпорации не заключили с Россией официальный мир семь лет назад.
С тех пор вы стали просто уродами, слишком опасными для того, чтобы терпеть подобных на своей территории. Кто-то стал работать на корпорации, кто-то... ну, стал Джинном.
Ты.
Хорошо, что хотя бы про это следователь не знает.
— Сделка, Восьмерка, — говорит он. — Я изменю записи. После упоминания синдрома Ллевелина мы попрощаемся, и ты спокойно уйдешь к себе домой. Появишься на похоронах Кристины. Я верю, я знаю, что ты не убивал ее.
— Твои маленькие помощники, — ты смотришь вверх, пытаясь указать взглядом на дермы, все еще прикрепленные к твоему лбу, — тоже это знают. Так что я не вижу тут никакой сделки. Ничего, кроме банального шантажа.
— Да сними ты их, уже давно отключены... И послушай дальше. А потом, после проводов дорогой подруги, ты займешься тем, чем наверняка и собирался заняться. Найдешь ее бывшего, начнешь собственное расследование...
— То есть буду делать твою работу.
— Да, именно, — соглашается он с преувеличенным энтузиазмом. Размахивает руками. — А я тем временем налью себе чайку, возьму торт, схожу в стриптиз-бар, как мечтаю сделать все последние месяцы.
Какой дебил ходит в стриптиз с тортом...
— Я уже говорил тебе, Восьмерка, хватит с меня этого дерьма! Хочешь, я скажу, что ты видел в квартире этой женщины? Ничего! Одно большое ничего! Пулю, взявшуюся из ниоткуда и проковырявшую в ее башке дыру. О таком не будешь рассказывать на допросе и такое не опишешь в рапорте. Но мы тут не идиоты, Восьмерка, и знаем, как работает оружие. Ее мозги должны были быть размазаны по стене, а не...
Его слова бьют тебя, заставляют подскочить на месте.
— Стой.
Он замолкает, удивленный такой резкой переменой поведения.
— Пуля? Вы нашли пулю?
Осторожно, медленно он наклоняется вперед, горбится, упирается локтями в колени. Он уже не смеется и не злится.
— Да. Баллистический маркер указывает на «Эвиту». — Он ловит твой вопросительный взгляд и с досадой фыркает. — Модель пистолетов одной крохотной испанской фирмы. Они никогда не выбирались дальше родной страны, так что мы немного... удивлены.
В Аркадии пользуются корпоративным оружием, тем, которое ушлые работники сливают на черный рынок. Чуть реже — российским или китайским, в крайнем случае, достают барахло с индокитайского рынка. Но Испания?..
Но это далеко не главный вопрос.
— Там не было пули, — признаешься ты. — Вообще. Ну или это была невидимая пуля. Невидимая испанская пуля.
Полицейский выпрямляется, откидывается на спинку стула, не прекращая сверлить тебя взглядом. Ты стараешься не моргать. Наконец он решает, что ты все-таки не врешь. Говорит тихо и холодно:
— Так что ты на самом деле там видел?
Ты рассказываешь. Рассказываешь и с удивлением отмечаешь, что совсем не наблюдаешь «сбоя системы», о котором думал раньше. Следователь — ты уже не уверен, что человек перед тобой именно следователь, — слушает твой рассказ спокойно и внимательно. Тебе незачем врать, он должен это понимать. Тем более, незачем врать так нелепо, приплетая невидимые пули.
— Так... — заканчиваешь ты. — В вашем отделе есть, я не знаю... испанцы?
Так себе замена слову «кроты». Кто-то, кто смог бы подбросить эту пулю и увести расследование в другую сторону. Более рациональную сторону, сказать по правде.
— Это то, что мне предстоит выяснить, — он с силой сжимает пальцами переносицу и морщится. — А ты... ну...
Он приглашающе поводит рукой, напоминая о недавнем предложении. Сделка... Последнее, чего бы тебе хотелось, — работать с полицией. У тебя еще осталась карта Джинна, твой личный джокер в рукаве, и ты хотел бы сходить с нее, когда станешь разбираться с той бандой и бывшим Кристины. Только вот будет чрезвычайно трудно объяснить полиции методы Джинна. У Вика слишком мало простора для действий. Даже у Вика-Восьмерки.
— Эта сделка официальная? Или исключительно между нами?
— Записи, — напомнил полицейский. Картинно развел руками, сделал страшные глаза. — Пуффф! Испарились.