Идите нафиг. Делом заслужите.
— Что-ж, хочешь тренировку – так шуруй тренироваться! – камуфляжный тренер быстро переключился, - Запомни, никто не знает и не узнает, что это Всеволод. Не жди блата и предвзятости! Ты не правнук основателя, ты – мелкий наглый шкет! Три круга вокруг зала!
— Ого, даже не тъидцать…
— Четыре!
Вздыхаю, смотрю на деда и, кивнув в знак уверенности, разворачиваюсь и… бегу.
Бегу… бегу… бегу… и понимаю, что всё. Всё, ребята. Это происходит прямо сейчас и это уже факт.
Это прям тренировка. И через десять минут я не уйду, и в ближайшие два часа тоже. И мама меня не заберёт и тренироваться я буду до конца.
И я тут же забываю, что снаружи есть мир, что завтра мне в школу, а дома ждёт телефон с играми. Мой мозг напрочь отсекает всё лишнее, и теперь я начинаю существовать только в этом зале.
Четыре круга? Пф-ф-ф! Даже не умру! Это у вас такая разминка? Что за детский уровень?!
«У-ух… ух блин… о-ох…», - на третьем круге что-то пошло не так, - «Когда это закончится… этот зал БЕСКОНЕЧНЫЙ»
Ладно, я беру слова назад. Я вообще их на ветер бросил. А если надо ещё и мусорнусь, вы тут из себя не стройте!
Пока я бежал я наблюдал за другими.
Много парней, мало девушек. Но все как на подбор не выглядят «аристократично». Это оборванцы. Это прям видно. И здесь мало взрослых, в основном либо подростки, либо молодые.
Вон груши висят, нельзя скушать. Вот ринги. Вон отжимаются. Вон шарики к голове привязали и бьют. Дураки?
И на последнем кругу я заметил того, кого почему-то настырно пропускал. Как и он меня.
И всё сложилось.
Я сразу вспомнил слова тренера в тот первый день: «Как раз парень твоего возраста есть». Я сразу вспомнил как он вылетел с ринга. И вспомнил, как крикнули его фамилию.
— Морозов, чё зеваешь?! Продолжать!
Мы заметили друг друга одновременно. Морозов. Ну конечно. Я категорически не хотел вспоминать, что видел его в этом самом зале, но сейчас все картинки в памяти мигом зажглись!
«Рой, ты почему мне на напомнил?!»
«Вы сами удалили эту информацию, когда освобождали место»
Ну дурак. Ну деменция.
Теперь понятны его навыки, его характер… да его всё! Морозова с детства пытают в этом зале, ровесники для него – щенки! А щенят он, чёрт возьми, не любит.
Но вот я пробегаю дальше, он возвращается в ринг и… мы теряем друг друга из виду, будто не месили друг другу лицо до крови.
— У-ух… ух блин… у-у-ух…, - я остановился после четвёртого круга.
Тяжело дышу. Опираюсь о колени. Оглядываюсь.
И естественно тренер выходит ТОЛЬКО в этот момент. Ну конечно!
— Кайзер, ёп твою, ты долго собрался прохлаждаться?! – заорал он на весь зал.
— Да я только…
— Колбаш, возьми мелкого! По круговой погоняй, потом спарринг, глянь чё умеет!
— Есть! – слышу голос парня.
Поворачиваюсь, и ко мне идёт здоровый лысый чувак. Выглядел он на свою кликуху, как… Колбаш, не знаю. Я бы такого сторонился.
— Кайзер? – спросил парень в спортивках.
— Д-да…
— Ты чё, немец? Ты фашист?
— Нет, я фашистам не дамся. Я русский…
— Ладно, поладим, - кивнул он, - Вон видишь отжимаются? Бегом туда! Раз, два, раз, два!
И дальше… боже мой, я жалел о своём рождении всей своей душой. Мама, роди меня обратно.
Не могу.
Но я должен!
Но не могу…
— Кайзер, а ну отжиматься?! Чё упал?! – слышал я.
— Кайзер, какого хрена ты не умеешь работать со скакалкой?! Две минуты без остановок! – орали мне.
— Кайзер, а ну подтягивания!
— Кайзер!..
— Кайзер!..
— Кайзер!..
Не могу… я не могу… тяжело… не могу… в глазах темнеет.
Ща блевану… вырвет… не могу… блевану!..
Боже, как мне плохо. Как меня выворачивает. Я сейчас… я…
«Достаточно данных. Начинаю адаптацию»
[Адаптация – Обезвоживание: 2/6]
[Адаптация – Изнеможение: 2/14]
[Адаптация – Изнеможение: 3/14]
Три последовательных щелчка, как от стрелок огромных металлических часов, и паршивое ощущение тошноты перестало подступать, а темнота начала рассеиваться.
Я стоял на четвереньках после очередного «круга», после отжиманий, и дышал во весь рот.
Колбаш был здесь за старшего. Он многого достиг, потому ему давали тренировать, и меня… он просто уничтожал.
Час. Грёбанный час ПОСТОЯННЫХ нагрузок. Отжимания, скакалка, подтягивания. Половине пришлось учиться на ходу, половину я просто не мог. Надо мной смеялись, заставляли делать «детские» упражнения за место тех, что я физически не могу, постоянно подкалывали за картавость и «детскость», но я продолжал.