Рукожоп.
Он держал в руках отвёртку, цыкал и беззвучно, но выразительно матерился. Ведь если он ещё ХОТЬ раз матюкнётся при младенце — жена его уничтожит. Дезинтегрирует, даже.
А поводы для матов были.
— Чтоб ещё раз… я купил погремушки по скидке… — процедил он, наконец прикручивая последнюю игрушку, — Вхух. Ну, вроде всё.
Он утёр пот со лба и устало осмотрел свои деяния. Да, вроде держится. Несмотря на сраные кривые саморезы, собранные кривыми китайскими ручками в сраном подвале! Аргх!
Теперь над кроваткой целый хоровод цветастых и весёлых динозавриков, планет и машинок.
— Ну, Мишка, ты рад? — плечистый мужчина посмотрела на сына.
Сын посмотрел в ответ.
Походу не рад.
— Дорогая… — пробормотал отец, — Мне кажется он меня осуждает.
— Тебе кажется, — мимо прошла женщина с корзинкой белья, — Ему всего три месяца, он ещё маленький для осуждения. Не, если ты ЕЩЁ раз ему игрушку на голову уронишь, то может начнёт.
Отец посмотрел на ребёнка. А у того и впрямь взгляд… ну странный! Осуждающий, что ли. Будто он сейчас вздохнёт, устало потрёт лицо и…
— Тц, — ребёнок цыкнул и отвернулся.
У мужчины аж дыхание перехватило.
— Д-да я же говорю! Он меня не любит! — настроение сразу улетучилось, лицо поникло.
— Да всё он любит, — жена подошла и поцеловала его в щёку, — Просто в следующий раз не пытайся ему пробить голову динозавром, может и осуждать перестанет.
Отец, ещё раз попросив прощения у своего сынули, ушёл в поникшем настроении.
Жена же, молодая девушка со светлыми волосами, улыбнулась новым погремушкам и посмотрела на любимого сынулю.
Посмотрела… посмотрела. И…
— Ну да. И впрямь осуждающий. Как у манула, — покачала она головой, — Хотя не. Кажется. Наверное.
Да конечно им кажется. Он же всего лишь малыш.
Не может он осуждать своих родителей.
Я осуждающе смотрел на эти два недоразумения. Особенно на батю с его гениальными погремушками и прямыми руками.
Не, я понимаю, саморезы палёные подсунули, понять можно, но моему лбу от этого не легче. Ёп его мать этого пластмассового динозаврика! Правильно вас всех метеорит убил!
«Мда…», — я вздохнул, — «Никакого личного пространства у детей…»
Блин, попа ещё чешется. Дебильная сыпь. А почесать не могу, на мне средство по сдерживанию моей огромной силы и невероятного потенциала — детские варежки. Это чтобы я себе глаза не выковырял.
А я и не планировал.
Только если моим врагам.
«Так, ну ладно», — киваю сам себе, — «Пора за работу»
Недавно мне исполнилось три месяца, а я до сих пор ничего не знаю ни о себе, ни о мире. Позорище! Информация — главное оружие! А я только пару дней назад перестал постоянно засыпать, и смог более-менее держать себя в сознании. Слабое детское тело, чтоб его.
Скоро меня понесут в место, где мне КАТЕГОРИЧЕСКИ не нравится, но пока есть пара минут — нужно пользовать!
Я осмотрелся.
Да, то что мир с электричеством — понятно было сразу. Вон лампочка горит, за стеной телевизор. Не знаю, хорошо это или плохо. Наверное хорошо.
Комнатка у меня большая, явно на вырост. Причём переехал я в неё недавно, до этого в родительской лежал. Погремушки, конечно, зачётные, но меня они мало интересовали. Зато вот интересным был…
«Пхе-хе, информация», — я перевернулся на пузо и потянулся к оставленному мамой телефону, — «Да чёрт, сраные варежки!»
Не, меня ничего не остановит.
Так, оп, оп, аккуратно стягиваем варежки… опа! Ха, месяц тренировок окупился, теперь я могу их снимать!
Теперь двигаем телефон и вводим дату их свадьбы. Я же говорил, что лёжа в животе всё выслушивал и запоминал? Я помню, как мать его ставила!
Ага, подошло. Закрываем чаты молодых мамочек, открываем браузер.
«Ну скотина, не уйдёшь», — я уже весь вспотел, мне даже это тяжело давалось — «Теперь я точно всё узнаю»
Ввожу. Медленно и выверенно.
Я должен узнать, благодаря чему я вообще живу.
«Р-о-й Н-а-н-о-м-а-ш-и-н»
Детское тело слабое и никчёмное, глаза ещё не пришли в норму, и вижу я как собака-инвалид, смотревшая на сварку! Но мне впервые выпал шанс узнать чуть больше о себе и об этом мире.
И хоть что-то, но я должен выцепить!
Я листаю носом поисковую ленту. Какие-то комиксы, книжки… чёрт, всё не то! Не может быть! Ну не верю, что нет ни единой зацепки, я слышал, как батя называл интернет «венцом человеческого творения»! Это был ответ на вопрос, что он в туалете полчаса делает.
Но я листаю, ищу, и…
Ничего не нахожу.
Да ну не. Не может быть! Это какой-то бред! В мировом хранилище информации нет ни единого слова? Тогда что я слышу каждую неделю? Что тогда со мной гово…
«Попытка установления контакта. Пожалуйста, произнесите фразу „Активация Роя“»
Вот! Вот это!
— Уау! — попытался я сказать, но слабое тело мало того, что почти не слушалось, так и вовсе… зубов не было.
«Попытка установления контакта. Пожалуйста, произнесите фразу „Активация Роя“»
— Ауаия… Уоя!
«Attempting contact. Please say the phrase „Activation of the Swarm“.»
— Йука йять!
«Tentativo di contatto. Pronunciare la frase „Attivazione dello Sciame“».
Всё, это надолго. Сейчас он начнёт говорить эту фразу на всех основных языках мира, пока не получит чёткий ответ. А он не получит. Мне всего три месяца, младенцы не разговаривают!
«Чёрт…», — я закрыл браузер и устало упал на кроватку.
— Ну что Мишутка, ты готов? — мама зашла готовая к выходу на улицу, — Ой, я что телефон забыла? Хех, кому звонить собрался? Невестку уже нашёл?
Я перевёл на неё взгляд.
Мама, значит? Моя вот натурально родная мать? Ну, полагаю, так к ней относиться и надо.
Это была молодая девушка со светлыми короткими волосами и голубыми глазами. Миниатюрненькая такая. Судя по взглядам мужиков на улице — очень красивая. Прямо куколка. Вроде младше отца на пару лет.
Анной зовут.
Женщина, какого ответа ты ждёшь? Мне три месяца. Ну допустим…
— Агу.
— Умничка, — она улыбнулась, — А теперь давай одеваться, нас ждут.
Чёрт, снова туда, да? Ненавижу это место. А я там каждые три дня бываю, мне эти рожи улыбчивые осточертели уже! И больно там делают. И воняет там.
Где?
Да в больнице, где-ж ещё. Я-ж эта… хах. Аномалия.
Я же Уникальный.
Улица. Спустя полчаса.
Два мужика в чёрных кожаных куртках шли по улице и курили. Молча. Висела напряжённая атмосфера. Их концентрация и нервы были на пределе. Они внимательно разглядывали каждого прохожего, но за два часа смены так никого и не обнаружили.
— Может нам наврали? — спросил один из амбалов, — Вряд ли их здесь…
И тут второй резко его прерывает и аккуратно стучит по руке, незаметно кивая на противоположную сторону дороги!
Миниатюрная девушка в светлой кожаной курточке шла и катила коляску к подъехавшему такси.
Всё. Это они.
— Нашлись, — хмыкнул мужчина и затянулся.
Меня усадили в автолюльку, и уже через двадцать минут я был в больнице. Ох, эти стены… этот запах… уже лучше дома знаю. И если раньше я в полусне жил, мне было плевать на частые поездки, то сейчас меня это начало конкретно раздражать.
Но больше всего мне не нравилось…
— Ой, Мишутка, это ты? О тебе говорили, хе-хе, — мы зашли в процедурный, и нас встретили молодые девицы, — Какой милый ребёночек!
Сдача крови. Каждые три дня.
Я на них посмотрел. Ме, студентки. Молодые, накрашенные, довольные. Даже молока ещё нет. Прочь с глаз моих! Приходите лет через шестнадцать, там уже поговорим.
Нас усадили на стульчик и начали готовить иглу.
Мама сидела рядом и жмурилась больше меня. Женщина, да успокойся, не тебя же закалывают каждые три дня. Это мне тут трястись надо. И вообще, мам… почему ты ниже даже этих малолеток⁈ Ну ты же реально полторашка! Надеюсь ростом я не в тебя.