И как это понимать?
— А, не-не, вы ошиблись. Мы не персонал, — мама как всегда доброжелательно улыбнулась, — Мы…
— Разве? Сказали, что кого-то ждём. И почему вы с ребёнком?
— Мы…
— Эй, Сергей? — она снова её перебила, — Это как понимать⁈
К нам вернулся тот мужчина. Осмотрел нас и…
Ох, как мне всё это не нравится.
— Анна, вас не предупредили, да? — вздохнул он.
— О чём?.., — мама нахмурилась.
— Теперь это не проба. Это кастинг. Госпожа Синицина… с сегодняшнего дня тоже претендует на роль. Её получит победитель — ребенок нужен только один.
У меня дёрнулся глаз. Дружелюбие мамы постепенно начало пропадать, и она повернулась на женщину с дочкой. Зеленоглазая девочка заинтересованно оглядывалась вокруг и всё рассматривала, а её мать хмуро смотрела на нас.
Какой, нахрен, кастинг? Какой победитель? Что это за клоунада? Я что, какой-то зверёк в цирке?
Чёрт, ещё фамилия знакомая. Где я её слышал?..
Синицина-старшая поправила шубу и спросила:
— И вы что, тоже купили пробы?
— Купили? Нет, нас пригласили.
— Ха? — стервозно задрала она бровь, — То есть вы даже не заплатили за такую возможность? Сергей, скажите что это какая-то шутка⁈ И из-за НИХ вы до последнего не хотели допускать мою Катеньку? Это вот ОНИ были на неё записаны?
— «Них»?.. — у мамы дёрнулся глаз, — И что не так с «нами»?
— Из какого вы рода? Какого клана?
— Никакого.
— Ну вот и всё. Вот и все причины, почему выберут Катеньку, а не вашего сына.
Мы посмотрели на Сергея. Тот лишь сочувственно вздохнул — было видно, что он и сам этому не рад, но Синицину не допустить просто не смог. Видимо, очень много отвалили.
Не, мам. Это полная херня.
Меня многое злит. Моё положение, моё тело, непонятки, скука, убийцы в доме. Но эта рожа, эти слова, это самомнение…
Такую злость я испытываю впервые.
Рвать. Затаптывать. Я хочу праведного насилия, не физического так морального.
Но… нет. Нет! Нужно быть спокойнее. Мама меня этому учила. Злые люди помрут раньше, нечего на них время тратить. Да пусть подавятся этой ролью, скоты!
Только, пожалуйста, скажи ей какая она тупая манда перед уходом. Это для морального удовольствия.
— Ясно… — мама выдохнула, — Простите, Сергей, но мы пойдём. Идиотизм какой-то. Мы пришли на пробы, а не выслушивать… это всё. Раз Синицина так хочет эту роль, пусть получит. Мой сын не зверёк в цирке, чтобы его так оценивали.
Увы, мама слишком добрый и пушистый человек. Даже не помню, чтобы она материлась.
Сергей со вздохом кивнул. Ну хоть он тут адекватный.
Синицина же ухмыльнулась. Манда богатая. Да подавись ты, дрянь!
Мама развернулась, попрощалась с Сергеем и пошла на выхо…
— Вам вообще не стоило сюда приходить. Не для таких как вы эта роль и эти возможности, — хмыкнула в спину Синицина.
Мама дрогнула и от эмоций прижала меня сильнее. Её это задело.
— Тем более никто не чита таланту моей Катеньки! Наслаждайтесь чем дано, и не лезьте на наше…
— Уа! Уа-уа! — я замахал ручками и начал тянуться к камерам, — Агу агу! Уа!
— Что такое, сынок? — мама остановилась, — Хочешь туда? Всё таки… хочешь попробовать?
— Агу! Уа! — тянусь обратно к Сергею.
Мама разворачивается вслед за моими ручками, и мы встречаемся взглядом с Синициной. Теперь даже её дочка улыбалась нам в спину.
Ну всё, дрянь, ты переступила черту.
Я растопчу и тебя, и твою дочь, зазнавшаяся ты манда. Потому что характером я нихера не в маму.
Сергей, врубай камеры. Я покажу вам талант.
*****
Ежеглавная рубрика «Новости на Первом Имперском!»
После смены власти и государственного строя, Император официально и законодательно вернул статус аристократии как таковой.
В обязанности людей, получивших статус аристократа, входит:
— Повышенные налоги.
— Обязательная отчётность по делам боевой магии.
— Воинская повинность.
— Обязательное захоронение всех родственников на учреждённых государством кладбищах и невозможность кремировать их тела.
— Согласие на воскрешение в Немёртвый Легион в случае необходимости.
— И много чего ещё.
В свою же очередь, все аристократы ПОЛУЧАТ:
— Штамп в паспорте.
— Территории, принадлежавшие роду. (Если докажите)
Ну и всё, собственно.
Интересный факт! Практически ВСЕ, кто в прошлом был аристократом… снова подали документы на получение этого штампа. Ради несомненных бонусов, естественно.
Глава 4
Сергей нахмурился. Синицина омразела ещё больше, а её дочурка перестала улыбаться, видимо начав считывать настроение взрослых.
— Так вы будете участвовать? — спросил мужчина с крашенными ноготочками.
— Уа! Ау! Агу! — я дрыгал ножками и тянулся то к камерам, то на сцену.
— Ну… сынок вроде хочет… — неуверенно сказала мама, а затем вздохнула, — Ладно. Давайте.
Ох, как же взрослыми легко манипулировать! Особенно когда ты милый карапуз. Стоит мне к чему-то потянуться ручками, как родители всегда мне это показывают! Да бесхребетные. Но за это и нравятся.
— Тц, дурдом, — цыкнула аристократка в шубе, — Ну давайте, быстрее начнём, быстрее унесут этого мальчика в слезах.
Пха… пха-ха! В слезах?
Ну-ну.
Посмотрим кто побежит в слезах.
Сцену подготовили. Маме сказали переодеть меня в гримёрке. Какая-то там одежда, чтобы и попка дышала и обкакаться можно. Магическая ткань, видите ли.
— Сына, это важный момент, понимаешь? — говорила мама, застёгивая синий костюмчик, — Возможно, это твоя будущая карьера. Ведь ты такой красивый и умный! — она меня подняла, — Постарайся, мой маленький. А если не получится… ну и чёрт с ним.
— Агу! — я махнул рукой.
— Вперёд, к победе!
Мама кивнула и вынесла меня на площадку. Синицина уже была здесь, как и её микро-копия. Она, правда, была в розовом костюмчике.
Победить. Выиграть. Я должен показать, где их место.
Моя злость не прошла, о-о-о нет. Я, сука, злопамятный малыш. Смеешь открывать рот? Жри последствия.
Мама, ты хочешь победы? Смотри.
— Итак, чтобы не затягивать, сделаем одну пробу! — крикнул Сергей, — Нам нужен послушный, спокойный актёр от трёх месяцев! Дадим вам задание, кто лучше справится — проходит. Ясно? Теперь деток на сцену.
Мама вышла со мной в декорации детской комнаты.
— Екатерину — в одну люльку. Михаэля — в другую! Задача ребёнка — улыбнуться и засмеяться! Чем легче этого добьётесь — тем выше шанс получить контракт! Камеры снимают. Работаем!
Синицина тут же присела перед дочуркой, улыбнулась и начала прибалтывать:
— Ну давай, Катенька. Улыбнись. Вот, смотри, твоя любимая погремушка из святого нефрита. Вот, смотри! Буль-буль-буль.
Катя смотрела. Не улыбалась.
— Да-а-а моя сладенькая, смотри. Мама улыбается. И ты всегда тоже улыбаешься. Ты самая улыбчивая девочка! Помнишь, как в другой рекламе снимались? Там ты сразу засмеялась! И тут надо.
Катя заводила глазами и нахмурилась.
— Ну, доченька! Что-то не так? Животик болит? Ты же всегда смеёшься.
Женщина пыталась вызвать улыбку у ребёнка. Делала всё, разве что рожи не корчила. Но не получалось.
Ведь Катя прекрасно видела, как неотрывно я на неё смотрю. Эмоции, пылающие в глубине зрачков, взгляд исподлобья, неотрывный от её зелёных глаз. Она пыталась смотреть на маму, пыталась перенять её настроение!