«Викинг» немедля сворачивает в ту сторону. Льды становятся сплоченнее, тяжелее. Попадается и вязкий бухтовый лед, двигаться в котором особенно трудно.
Суда еще далеко, и обращены они кормой, все же' Нансен утверждает:
— Это «Магдалена» и «Язон»!
Крефтинг прячет улыбку в своей густой бороде. Он доволен: только наметанный взгляд может распознать суда издали, да еще обращенные кормой.
— Господин студент не ошибся! — подтверждает капитан. — Действительно, это «Магдалена» и «Язон». Жаль, стемнело, не видно, чем они тут занимаются. Придется переждать ночь…
Поутру капитаны Стоккен с «Магдалены» и Якобсен с «Язона» сами навестили Крефтинга. Оказывается, их затерло льдами, и лишь накануне удалось освободиться из тяжкого плена. Детные залежки они тоже не находили. Но на пути повстречались с английским парусником, капитан которого уверял, что наблюдал тюленей и медведей, направляющихся к северу.
— Однако не надо доверять подобным рассказам! — заметил Якобсен. — В том направлении мы натолкнулись лишь на огромные глыбы высотой с каютный стол, с острыми краями.
— Таких странных льдов я никогда не наблюдал, — сказал Стоккен. — Прихоти Арктики…
— Это не прихоти! — возразил Крефтинг.
— А что же, по-вашему? Капризы?
— Ни то, ни другое. И тут, на севере, все совершается по неумолимым законам природы.
— Но я их не знаю, и вы тоже! — не сдавался Стоккен.
— Никто не знает, почему так происходит, а не иначе! — добавил Якобсен.
— К сожалению, да! Иначе мы с вами не находились бы в положении бредущих в потемках и не подвергались бы постоянному риску быть раздавленными льдами.
Нансен внимательно прислушивался к разговорам бывалых полярников. Положение их, по существу, не изменилось с далеких времен мореплавателя Ганса Нансена, также находившегося в полной зависимости от изменчивых настроений Арктики.
Когда же, наконец, удастся выведать тайны севера? И кому посчастливится осуществить этот подвиг? Дума об этом все более занимала потомка знаменитого мореплавателя.
Вечерами студент записывал наблюдения. Под потолком каюты, отбрасывая беспокойные тени, мерно покачивалась лампа. В стекло иллюминатора билась черная вода. Время от времени раздавался толчок и скрежет от удара льдины о форштевень «Викинга».
Хозяин каюты низко склонялся над столом. Перо его торопливо скользило по бумаге, оставляя неровные строки: «Полярное море — это нечто совершенно особенное, не похожее на все остальное, а прежде всего не похожее на то, как мы его воображаем. Я много читал о нем, прежде чем увидел своими глазами, и представлял его как мир грандиозных ледяных гор, на которых высятся к небу гордые башни и зубцы из сверкающего льда всевозможных форм и цветов. На деле же оказалось ничего подобного: плоский белый плавучий лед качается на зелено-голубом море, а над ним сменяется туман, сияние солнца, буря, штиль. Вот и все, что пока я увидел».
Запись эта появилась в первые дни плавания. Но вскоре автор дневника увидел причудливые ледяные торосы, походившие то на облака, то на гроты с громадными сосульками-сталактитами на сводах, то на гигантские грибы со светлыми шляпками.
Дрейфующий лед… Зрелище красивейшее и загадочное. Нансен любовался им, как мог бы любоваться художник, и одновременно изучал вдумчивым взглядом исследователя.
Как и где образуются эти массы дрейфующего льда? Молодой ученый уже мог, хотя и предположительно, ответить на первую часть вопроса.
«С приближением осени, — писал он, — когда солнце опускается все ниже и ниже над горизонтом, все морское пространство в Полярном бассейне затягивается льдом.
По мере того как солнечный свет убывает, а мрак распространяется над необъятными морскими равнинами и постепенно переходит в долгую полярную ночь, происходит быстрое наращение и уплотнение ледяного покрова. Но молодой лед, затянувший полыньи и разводья, ломается ветром и приливо-отливной волной. Тогда он дробится на льдины, которые под мощным напором сплачиваются и громоздятся, создавая торосы или образуя разводья, большие, как озера. Однако эта открытая вода снова затягивается молодым льдом, который в течение одного дня или ночи может достигнуть нескольких сантиметров толщины, а через несколько часов уже в состоянии выдержать человека».
Изучение структуры льда привело Нансена к выводу, что наращивание льда может происходить не только зимой, но и летом. Толща его достигает более трех метров. Удивляться тому не приходится, ведь процесс промерзания длится несколько лет, пока тянется дрейф.