Смуглолицый мужчина, сидевший рядом с шофером, оглядел ее снизу доверху – от белых элегантных туфелек до легкой соломенной шляпки, венчавшей роскошную прическу. Мысленно оценил добротную работу родителей – широкие бедра, бодрую грудь, ощупал глазами ее привлекательную крутизну и, наконец, посмотрел женщине в глаза. Та улыбнулась, открыв ровные, ослепительно белые зубы, спросила негромко:
– Вы не подскажете, где я могу купить золотой перстенек русской работы? С бриллиантами или изумрудом. И не дешевку, а настоящую вещь.
Она прекрасно говорила по-русски, нисколько не пшекая. Смуглолицый еще раз оглядел даму. Его взгляд теперь скользнул сверху вниз, обтекая красивую фигуру.
– Только перстень? – спросил он и улыбнулся. – Такой даме подошел бы гарнитур…
– Не смела мечтать, – сказала полька и тоже улыбнулась. – Интересуюсь всем, что можете предложить.
– Это будет дорого.
– Разве речь о цене, пан товарищ? По-моему, я спрашивала товар.
– Вы серьезно? – с интересом спросил смуглолицый.
– Или я похожа на пани, которая подходит к мужчинам?
– Как мне вас называть?
– Пани Гражина.
– Садитесь в машину, пани Гражина, – смуглолицый открыл заднюю дверцу.
– Тогда момент. Я ведь не одна…
Она подняла руки, поправляя шляпку. И сразу из-за угла серого здания появилась фигура мужчины в модном сером костюме.
– Знакомьтесь, панове, – сказала пани Гражина. – Это пан Казимир Ольшанский. Мой муж. Он готов разделить со мной радость покупки.
Они сели в машину.
– Итак? – спросил смуглолицый.
– Для начала познакомимся, – сказал Ольшанский. – Наше дело требует доверия.
– Лубенец, – склонив голову, представился водитель. – Иван Федорович.
– Ион Снегур, – объявил смуглолицый.
– Прекрасно, панове, – подвел итог Ольшанский. – Теперь о деле.
– У нас цацки – блеск! – сказал Лубенец и приподнял руку, украшенную массивным золотым перстнем-печаткой.
– Цацки нас интересуют мало, – сказал Ольшанский безразличным тоном. – Ваши советские изделия – это… – Он щелкнул пальцами, подбирая подходящее слово. – Это ширпотреб. Солидный покупатель – вы меня понимаете, панове? – их не возьмет. Богатая дама не станет носить платье, которое таскают все варшавские шлюхи. Даже под угрозой пистолета. Поэтому меня интересуют только камни и металл. Вы поняли? Камни и металл.
– Па-ан Ольшанский, – разочарованно протянул Лубенец, – металл – это лом. Изделия во всем мире стоят дороже. Разве не так? Поэтому я могу легко продать каждый перщень таким красавицам, как пани Гражина, поодиночке…
– Речь, панове, не о цене. Я говорю о принципе. Уверен, ваш товар не штучный, а ширпотреб. Вы взяли всю партию в одном ювелирном магазине, и она одинаковая по дизайну.
– По кому? – спросил Снегур удивленно и нервно шевельнулся.
– По фасону, маэстро. Не волнуйтесь. Где вы брали товар – меня не волнует. Совершенно! Речь о том, что товар оптовый. Я возьму его весь. По ценам штучным. Но со скидкой.
– Какой же смысл нам продавать это оптом, да еще делать скидку? – удивленно сказал Лубенец.
– Большой смысл, панове. Штучная продажа всегда связана с риском.
– Мы люди рисковые, не пугайте! – засмеялся Лубенец.
– Вы сталкивались с людьми Медведя? – спросил Ольшанский. – Пани Гражина вычислила вас за два часа. Люди Медведя сделают это быстрее…
Лубенец посерьезнел. Медведь был одним из боссов, контролировавших советский подпольный рынок в Варшаве. Мелькнула тревожная мысль: не человек ли самого Медведя этот Ольшанский?
– Успокойтесь и поймите, – сказал поляк и положил ладонь на плечо Лубенца, – я не желаю вам такой встречи, просто напомнил о ее возможности. Больше двух сделок вы не провернете: вас вычислят. Оптовая продажа для солидных людей всегда удобнее…
Расставались они вполне довольные друг другом и условиями сделки.
– Встреча завтра, панове, – сказал Ольшанский. – Вы с товаром, я с валютой.
– Где?
– Предпочитаю встретить вас в храме. Можем в православной церкви в Праге. Можем в костеле. Вот он, видите? Где вам удобнее?
– Нам все равно, – сказал Лубенец. – Только почему в храме?
– В интересах безопасности, панове. Люди Медведя не богомольны. Вас это устроит? Осмотримся и сразу уедем в другое место.
– Принято, – сказал Снегур и кивнул утверждающе. – Завтра в костеле.
Под высокими сводами храма царила чуткая тишина. Сквозь цветные витражи внутрь пробивались лучи солнца. В них роем толклись прозрачные пылинки. Пахло церковными благовониями и застоявшейся плесенью. На редких в этот час прихожан бесстрастно взирали мрачные лики святых.