Выбрать главу

— Невозможно, — наставительно сообщил не-мёртвый. — В крайнем случае мы увернёмся или вообще уйдём из опасного места и нападём потом со спины. Нас ведь услышать или заметить могут только острийские собаки… да то, если мы не усыпим. Веришь?

Я кивнула — спорить с напарником всегда было себе дороже, а тут он ещё и до ужаса изменился — был необыкновенно оживлён, в глазах горит фанатичный огонь… я попыталась отодвинуться, но вампир удержал меня на месте.

— Очень хорошо, — продолжал напарник. — Значит, в существование оружия ты веришь?

Я снова кивнула.

— Итак. Господин Шерен — трус. Ему сказали, что в Дейстрии никто не борется с вампирами, вот он и решил, что нами тут кишмя кишит. Он не мог решиться приехать сюда, не защитившись самым лучшим образом. Распятия, собаки, вода, серебро, чеснок и осина — это всё только оборонительные средства, он не дурак и это понимает. И понимает, что при открытом столкновении они не так уж и помогут.

— Но он же не собирается… — запротестовала я.

— Зато я — собираюсь! — щёлкнул зубами вампир. Потом немного опомнился и поправил: — Но ведь мог же этот трус подумать, что слишком наглые дейстрийские вампиры нападут на него, несмотря на распятье?

— Мог, — признала я. — Но ведь не обязательно…

— Мог! — торжествующе вскричал вампир. После того случая с госпожой Прош я столько умоляла напарника не шуметь больше в моей комнате, что он сдался и что-то сделал с коридором так, что каждый, кто поворачивал в мою сторону, забывал обо всём и поспешно шёл обратно. Ночью, естественно, пока напарник был у меня. Но я всё равно боялась, что кто-нибудь всё равно услышит, и приложила палец к губам. Куда там! Вампир принялся кричать ещё громче. — Мог, Ами, мог! Мог и взял! Наверняка взял!

— Ну, пусть взял, — уступила я. — Но почему же тогда?..

— А если взял и не показывает — значит, скрывает. А зачем ему это скрывать?

— Чтобы вампиры не узнали? — предположила я.

— Может быть. А, может, готовится продать и боится конкуренции. Что скажешь?

Я пожала плечами. Напарник явно лишился рассудка, а с умалишёнными спорить опасно.

— Пусть так, но что я могу сделать?

— Как — что? — очнулся от своих грёз вампир. — Найти эту мерзость и украсть для бюро безопасности, естественно. Уж там-то сообразят, что с этим делать.

— Украсть?! — ужаснулась я. — Но я даже не знаю, как это твоё оружие выглядит!

— Не моё оружие, — обиделся вампир. — Их оружие! А как выглядит… я тебе помогу.

Я не успела ничего сделать. Вообще ничего. Просто вампир развернул меня к себе, его губы оказались близко, близко… коснулись моих…

Это было ужасно — поцелуй холодного как лёд, мертвеца, у которого изо рта явственно доносился запах застарелой крови. Осознав, что происходит, я вздрогнула и попыталась отстраниться, но вампир теснее сжал меня в объятьях, лишая возможности дышать, а потом я почувствовала солоноватый вкус, не удержавшись, сглотнула…

Я всё-таки сумела вырваться, а, может, вампир разжал руки. Упала на пол, с трудом поднялась на ноги, с силой вытерла рот рукой.

— Можешь передать начальству, — раздражённо произнесла я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, — чтобы в следующий раз поставили меня в пару с гадюкой.

— Это почему ещё? — удивился вампир, слизывая с губ капельку крови.

— Потому что я охотнее буду целоваться с ней, чем с трупами вроде тебя! — выпалила я. Какая мерзость… Ещё раз ощупала губы. Странно… если вампир меня укусил, то где след укуса? И почему так явно — за губу? Это ведь легко заметить со стороны. И ведь не болит ничего?..

— Учту твоё пожелание, моя дорогая, — ничуть не обиделся не-мёртвый. — Кстати… как ты себя чувствуешь?

— Как я себя чувствую? — растерянно переспросила я. Потом кое-что вспомнила… мне стало плохо и, не поспеши вампир меня поддержать, я бы непременно снова упала.

— Ты… это, что, тоже правда?!

— Правда? — поднял брови вампир. — Не понимаю, о чём ты.

— Нет… послушай… неужели?..

Напарник ждал с самым терпеливым выражением на лице. Я так и не нашла слов, чтобы произнести страшную догадку. Вампир сделал меня такой же, как он сам? Вот так вот, просто, не спросив моего согласия? Боже, смилуйся надо мной.

Не-мёртвый отвёл меня к кровати, усадил поудобнее.

— Не дрожи ты так, Ами. Я просто решил, что ты недостаточно хорошо меня понимаешь.

— Понимаю? Я? Тебя?

— Ну да, — кивнул напарник. — Не спрашивай ничего, ложись спать, а завтра постарайся обыскать все комнаты «устриц». Всё будет хорошо, вот увидишь.

С этими словами он поцеловал меня в лоб и исчез.

Я снова вытерла губы. Что произошло?

Я едва не забыла, что должна снова надеть нитку с распятьем. Вспомнила буквально перед выходом из комнаты и заколебалась. Может, ну его, а? это ведь и правда ересь страшная. Как будто изображения могут что-то изменить в этом мире, как будто кусок серебра сделает меня честнее или порядочнее… Нет, надену. Это простая служанка может морщиться, поддаваться своим убеждениям, идущим в разрез с приказами хозяев. Я — нет, это слишком опасно для «легенды». Надену.

Достав из сундука распятье, я содрогнулась при мысли, что мне сейчас придётся это надеть. Я и раньше умела отличать серебро среди других металлов, но сейчас распятье внушало мне отвращение. Да что со мной такое?

Я кинулась к окну, открыла ставни, посмотрела на рассветное небо. Нет, ни спать не хочется, ни в прах я не рассыпаюсь. Достала из сундука зеркальце — отражаюсь. Тень тоже присутствует. Всё как всегда! Но… серебро…

Я вспомнила, как вампир избегал прикоснуться не то, что к распятью, а даже ко мне, носящей его на шее. Нет, со мной ничего подобного не происходит.

Я повесила распятье на шею, спрятала, как учили острийцы, под одеждой. Неприятное ощущение постепенно отходило на второй план. Ко всему люди привыкают, даже к натирающей шею нитке.

Когда я подходила к лестнице, ведущей вниз, в кухню, я снова почувствовала себя как-то… неправильно, что ли? Лестница загораживала собой проход в крыло, в котором жила прислуга, так что кухарка могла вовсе не посещать господскую часть, а накрывающие на стол слуги могли быстро сновать от подвала к столовой и обратно. Над входом в крыло для прислуги висело рябиновое распятье — оно-то и заставило меня замедлить шаг. Откровенно говоря, я бы с большим удовольствием убежала бы в другую сторону.

Вот оно что. Столкнувшись с яростным сопротивлением прислуги, наотрез отказавшейся пускать к себе «идолопоклонцев», острийцы «закрыли» для вампиров вход в основную часть дома. Умно. Но почему же мне так плохо, и почему я, ещё не увидев дверь, почувствовала, что там висит?

У лестницы собралась толпа горничных, возглавляемая, как ни странно, престарелой кухаркой. Я удивилась. Клара (кухарку, несмотря на возраст, продолжали звать просто по имени; младшие добавляли «госпожа») из подвала выходила только в праздничные дни, да и то в церковь. Остальное время она проводила на кухне и в своей комнате всё в том же подвале. У меня она ассоциировалась с подземным духом из сказок, который вечно прикован к источнику пламени. А теперь вот — вылезла. И какая-то она… взбудораженная?

— В кухню мою лезли, хамы! — увлечённо жестикулируя кочергой, рассказывала она. Горничные ахали от одной мысли о подобной дерзости. — Хотели свои обряды еретические проводить — ха! Не на такую напали! Я им сразу сказала, кто сунется, того я вертелом! И не шутила! Так они снаружи свою пакость деревянную прибить пытались! Ну, ничего! Я им такого жару задала — только пятки засверкали! И тут снимем или я прямо сейчас расчёт попрошу, пусть гости сухари жуют! Зовите Вита, пусть инструменты несёт и снимает!

Одна из молоденьких горничных развернулась и побежала по лестнице на второй этаж, туда, где жили мужчины. Ещё одна, постарше крикнула: «куда одна, дурочка!» и побежала за ней. Всё ясно. Я слишком рано ушла к себе и пропустила привнесённые «устрицами» нововведения, а они здорово обозлили слуг, привыкших самих распоряжаться в своей части дома. Таспы были хорошими господами и без надобности в наше крыло не входили, в жизнь не вмешивались. За порядком следили экономка и дворецкий, так уж заведено.