Стелла расцветает и бросается обнимать Кристину.
— Ты правда считаешь, что хорошо получилось?
— Сейчас у тебя полотенце развернётся.
Девочка краснеет и плотнее заворачивается в полотенце. Потом, устроившись на коленках рядом с Кристиной, говорит:
— Ты терпеливая. Два часа почти без движения, я бы не выдержала.
— Два часа? — поражается Кристина.— Мне казалось, минут пятнадцать.
Стелла смеётся.
— Кстати. Мне сейчас прислала письмо Сабина.— Кристина достаёт телефон.— Пишет, что выслала мне мой ноутбук, книги, документы и что-то там ещё, а деньги отправит переводом через пару недель. Понимаешь? Она нашла тех… Ту парочку, которая меня подвозила. И которая уехала с моими вещами. Говорит, чтобы мне не лететь за три тысячи километров, она решила немного помочь мне.
— Быстро она,— одобрительно говорит Стелла.— Молодец. Я рада, что я с ней познакомилась.— Индийская мордашка девочки так и сияет.
Кристина быстро поворачивается к ней и берёт за плечи:
— Познакомилась? Что это значит? Рассказывай.
— Обещай не ругаться.
— Обещаю.
— Честно-пречестно?
Кристина садится по-турецки и пристально смотрит на девочку:
— Выкладывай всё.
— Окей.— Стелла садится на краешек кровати, внимательно смотрит на свои голые ноги, ещё плотнее заворачивается в полотенце и делает безуспешные попытки собрать волосы, которые щекочут шею.— На самом деле, там была пара деталей, которые помогли. Слушай, сейчас я попить схожу, а то во рту пересохло.
Стелла убегает на кухню и жадно выпивает два стакана воды подряд, Кристина идёт за ней, садится на пол, берёт девочку за руку и сажает рядом с собой. Стелла поджимает ноги и прячет под одной ступнёй другую, чувствуя, как они похолодели от волнения.
— У меня была подруга по переписке. Хорошо, что именно была, а то сегодня с утра я была бы в замешательстве, помогать тебе или выгораживать её. Но она поступила и со мной не очень хорошо. Несколько месяцев взахлёб она мне рассказывала про историю своей любви. Очень красиво: красная машина, её любимый цвет, путешествия на Алтай, поездки на скорости под сто двадцать по бескрайним просторам, она держит его за руку, они встречают рассветы и закаты в пути, купаются в озёрах. Она мне писала, что они неожиданно получили большую сумму денег, накупили себе столько всего… Год назад, понимаешь? — Девочка осушила ещё стакан воды.— Сегодня утром, пока мне не спалось, я ещё потратила немножко времени, чтобы выяснить её домашний адрес и где её сейчас искать. Ну, и её возлюбленного, конечно. Написала Сабине. Сабина как будто вообще не спит, сразу же ответила.
— Разница во времени.
Стелла хлопает себя ладошкой по лбу:
— Точно.
— А дальше?
— Вообще-то мне Сабина ещё часа четыре назад написала про всё. И где их нашли, и про вещи, и про деньги. Удивительно, твоя сумка с вещами так и валялась у них в гараже, а вот с деньгами они обошлись более творчески. Представляешь, как мне тяжело было молчать и ничего тебе не рассказывать? Поэтому я художником и занялась. Всё, молчу, молчу…
11.
Одиннадцатый час вечера, центр города, небольшой бар «Таинственная обезьяна». Это правильный бар: за стойкой не равнодушные миловидные девицы, потоком разливающие пиво, а огромный молодой мужчина маоритянской наружности, весь в татуировках, с пирсингом в носу и в губе, в чёрной обтягивающей футболке и в безнадёжно рваных джинсах. Он уделяет внимание каждому. Он готов выслушать посетителей в их горестях и — что бывает реже — в радостях.
— Это же опасно, да? — спрашивает Стелла, поблёскивая глазами.
— Может быть,— тихо говорит Кристина. На высоких каблуках её ноги кажутся ещё более стройными. На ней свободная чёрная кофта, открывающая плечи, и чёрные джинсы с вышитым серебристым орнаментом.— Не забудь, веди себя естественно и ничего не бойся. Всё это лишь мои предположения.
— Окей! — Стелла улыбается, потому что просьбу вести себя естественно она слышит уже третий раз. Первый раз, когда, чувствуя себя не в своей тарелке, она беспокойно оглядывалась в центре зала и искала свободные места. Второй раз — когда в попытках вести себя естественно она положила ноги на соседний стул.— Кажется, ты очень нервничаешь,— она пытается успокоить Кристину, которая сосредоточенно дегустирует коктейль с ароматом грейпфрута.— А это не в наших интересах.
Кристина соглашается и ещё раз мельком оглядывает девочку, которая выглядит сейчас года на три старше — девушка постаралась накрасить её так, чтобы юный возраст не вызывал вопросов. Костюм Стелла нашла правильный: узкие брюки, блузка с вырезом и крошечный жакет, скромно и броско одновременно. Кроссовки, подумав, отмела, а туфли на каблуках отказалась надевать наотрез. Выбора не оставалось.
— Шлёпанцы. Я понимаю, это святое.
— Они приносят мне удачу,— принялась защищать их Стелла.
— Так я же и не спорю.
Бар постепенно наполняется людьми, и Стелла рассеянно разглядывает посетителей. Бармен виден частично, только руки, и она смотрит, как он меняет пластинки — музыка непонятная, и будоражащая, и успокаивающая одновременно. «Калифорнийский джаз семидесятых»,— шепчет Кристина что-то не совсем понятное. Такая музыка для Стеллы очень непривычна. Цветные напитки, цветные платья и рубашки, плавающий свет, дым сигареты откуда-то из дальнего угла, споры, мерные голоса. Пахнет свежим деревом, и это отдельно приятно, хоть и совсем не хочется расслабляться. Девочка с любопытством разглядывает Кристину: сейчас она похожа не на себя, а на нервную особу, холодную и холёную интеллектуалку. Даже ногти она выкрасила в бордовый цвет, а уж про губы, скулы и веки и говорить нечего: словно другой человек. Только глаза горят, словно внутри пожар из мыслей и невысказанных слов. На пальцах три кольца — это тоже впервые. У ключицы нарисована татуировка — половинка цветка хризантемы; на запястье — маленький ворон в полёте. А у самого края коротких джинсов, обнажающих щиколотки, надпись на арабском языке: все три татуировки Стелла искусно нанесла ей чёрной и синей гелевыми ручками. Губы тоньше в два раза, чем Стелла привыкла видеть. Это было сложнее всего сделать.
В момент, когда в бар заходит худощавый мужчина в узких чёрных брюках и в черной сорочке с расстёгнутым воротом, в узких туфлях и с небольшой кожаной сумочкой в руке, девушки оживлённо болтают — Кристина говорит что-то язвительное, Стелла делает вид, что обижается, громко говорит: «Не хочу!» и отворачивается. Мужчина скользит взглядом по обеим девушкам, подходит к бармену и берёт бокал с бурбоном. Он тут явно не в первый раз. Девушки, впрочем, тоже: вчера вечером их сюда не пустили, справедливо указав, что одна из них слишком молода. Сегодня бармен их не узнал, поэтому они обе болтают и оценивающе разглядывают вошедшего. Свободные места есть только рядом с ними, и мужчина, поколебавшись, спрашивает позволения занять стул. Кристина окидывает его взглядом с головы до ног и кивает, не прекращая беседы с девочкой. Глядя на Стеллу, она вздыхает и покусывает губу. Девочка знает, что от этой привычки Кристина очень старается избавиться, поэтому в данный момент это не нервы, а прямое указание к действию; она равнодушно отворачивается, кладёт ногу на ногу и тянет из соломинки апельсиновый сок, смешанный с малиновым. Потом закашливается, вскакивает и уходит в сторону уборных. Кристина медленно пьёт коктейль, поглядывая на мужчину в чёрной сорочке. Он расстёгивает манжеты на худых руках, неторопливо пьёт бурбон и оглядывает девушку.
— Почему именно бурбон? — спрашивает Кристина.
— По внешнему виду определили? — мужчина делает вид, что удивлён и восхищён.— Если честно, просто звучит благородно: «бур-бон». А на вкус — ну виски и виски.— Голос у него неожиданно мягкий и доброжелательный.
— Претензия на изысканность,— усмехается девушка.
— Почему вы так безапелляционно,— улыбается мужчина.— Если бы я претендовал на изысканность, я бы предпочёл хорошее калифорнийское вино. Или французское виски из бочек от амаретто.