Антон обалдело попятился, и Илья молча бросился за ним, размахивая синтепоновым прямоугольником в попытках достать улепетывающего чуть ли не по потолку стажера. Который, кстати, довольно быстро поймал кураж и принялся хохотать, будто его уже отловили и сейчас яростно щекотали. Пару раз Илья-таки попал. Вернее, честно попал он один раз, а второй получился, пока DEX ошарашенно хлопал глазами, не веря, что Irien действительно его достал.
Веселье прервал сердитый грохот по батарее и не очень внятная, зато забористая ругань соседей, сперва в адрес утренних «слонопотамов», а потом и друг на друга. Илья всмотрелся в виноватую морду стажера и неожиданно сам для себя расхохотался. Антон фыркнул и тоже не выдержал. Так и смеялись: под крики и угрозы потревоженных людей, стоя рядом на ковре и повисая друг у друга на плечах.
Комментарий к Глава 2. Оладушки
Кошмар Irien’a:
https://yadi.sk/i/ua10kNUC3Jbf7C
Для заблокированных:
http://imgur.com/d5b01C3
========== Глава 3. Письмо счастья ==========
Перед кабинетом Самохина Илья битый час объяснял стажеру его права и обязанности, по большей части сводящиеся к банальному «Молчи и не отсвечивай». DEX, в принципе, и с первого раза все понял и даже покивал в знак согласия, но при этом так нетерпеливо топтался с ноги на ногу, что Илья счел за благо повторить все еще семь раз. Повторил бы и восьмой, но тут уже не вытерпел Антон:
— Можно мы уже пойдем? Я честно все понял. Буду только по внутренней связи, обещаю!
— Смотри мне, — грозно сверкнул глазами Илья и, наконец, толкнул дверь.
Прочие оперативники, не обремененные тяготами воспитания стажеров, уже давно были на месте, как, впрочем, и Самохин. Планерка шла полным ходом, так что Илья даже здороваться не стал, чтобы не отвлекать. Молча кивнул в знак приветствия и сел с краю, потянув за собой растерявшегося DEX’а. Тоха опустился на соседний стул с таким видом, словно его притащили на королевский прием в одних трусах.
Почему так тихо? Он болеет?
Он всегда так говорит.
Будто змеелюд.
Илья покусал язык, чтобы не улыбнуться. В точку сравненьице. Интересно, не могла ли прапрабабка Самохина согрешить с…
— Королёвский, докладывай, — очень вовремя прошуршал начальник, будто почуяв неладное.
Илья послушно переключился на более важные мысли и принялся обстоятельно шептать о ходе расследования, старательно игнорируя бесконечные «Зачем ты так хрипишь?», «Ты простудился!» и совсем уж неожиданное «А почему ты Королёвский?» по внутренней связи.
Выслушав доклад, Самохин покивал, одобрил затею с опросом Евиного списка надутых и полюбопытствовал, как дела со стажером. Антон честно отмолчался, но глаза сделал такие, будто его собирались на этой планерке съесть.
— Все нормально. Осваивается, — небрежно отмахнулся Илья, делая вид, что стажеры для него что-то настолько обыденное, что прям скучно.
Ты ему не скажешь про случай у Евангелины?
А надо?
Нет! Спасибо.
Живи пока.
— А ты чего молчишь, Медведкин? — усмехнулся Самохин, тактично притворившись, что поверил.
Медведкин? — Илья припомнил, что и впрямь видел эту фамилию в личном деле стажера, но тогда не до нее было.
Объясню, если скажешь, почему Королёвский.
Я и так знаю. Плюшевый мишка, да?
Откуда ты…
— Ау! — Олег Тимурович помахал рукой, чтобы привлечь внимание. — Он у тебя немой, что ли? Вчера же разговаривал. Даже, я бы сказал, орал.
— Я ему молчать приказал, Олег Тимурыч.
— Так это можно было?! — вдруг в голос возмутился Руднев, аж подскакивая. — А чего ж ты тогда…
Самохин поморщился и жестом заставил горлопана умолкнуть, а Илья украдкой показал бывшему наставнику язык. Молчать — еще чего! Да у него тогда столько вопросов было! Это сейчас он уже сам все знает, а стажеру откуда еще понять… Проклятье. Да разрешит он ему говорить, разрешит. Сейчас с планерки только выйдут — и сразу разрешит. Ну, может еще полчасика спустя. Но разрешит!
На крайний случай, есть же внутренняя связь. К чему эти разговоры?..
— Все свободны, — отпустил оперов Олег Тимурович и вдруг спохватился: — А! Чуть не забыл. Королёвский, Медведкин, задержитесь.
Зачем? Мы что-то сделали, да? Он про что-то узнал? Нам влетит, да?
Илья виду не подал, но тоже занервничал. Если про оригинальное участие стажера в розыскной деятельности начальник мог еще не знать, то вчерашняя драма в приемном мимо него точно не прошла. А виноват кто? Королёвский, конечно! Недоглядел, расслабился — и вот, пожалуйста, результат. Обнадеженная вчера бабулька, у которой, несмотря на заверения «сердечного полицейского» так и не приняли заявление, наверняка обиделась и накатала жалобу. И хорошо еще, если только на стажера, а не на все управление скопом. Если еще и Самохину досталось, пиши пропало. Сейчас отнимут стажера, передадут его Рудневу, а Илье останется только поджать хвост и признать — не справился.
Олег Тимурович дождался, когда все выйдут, и развернул вирт-окно с каким-то текстом. Ну все, точно жалоба. Блин, обидно-то как! Ну недоглядел, да, но один раз же всего… Ну ладно, не один, но Самохин, и уж тем более бабка же об этом не знают. Наверно… Черт! И Тоху жалко: Руднев начальник суровый, с ним даже коммуникабельному Илье трудновато было. Доведет парня, опять реветь будет. Или вообще из полиции уйдет, решив, что не тянет. Илья покосился на побледневшего Тоху и, нашарив его руку под столом, легонько сжал пальцы в качестве моральной поддержки. Ничего, прорвутся. Самохина можно попробовать переубедить, а орать-то он по-любому не будет.
— Ко мне вчера целая делегация вторглась. По твою душу, Медведкин, —прошуршал Самохин и, едва обозначив улыбку, уставился на киборгов поверх вирт-окна. Антон вцепился в пальцы Ильи с силой обреченного на смерть. Правда, спохватился еще до того, как Илья успел зашипеть, и хватку ослабил до терпимой. — Требовали тебя предъявить срочно, а ты мотаешься где-то…
Он ругается? Я не понимаю! Почему он так тихо ругается? Что мне делать?
Успокойся, он пока не ругается.
А будет, да? Ты мне скажешь, когда будет?
Скажу. Не паникуй.
— Чего напряглись-то? — удивился Самохин, и Илья сообразил, что и сам сейчас отличается от белого, как потолок, Тохи максимум парой оттенков. — Письмо тебе оставили, Медведкин. Благодарственное.
— Мне? — опешил стажер, с перепугу совершенно забыв, что обещал молчать. Илья не стал осаживать, только подтянул отвисшую было челюсть на законное место.
— Тебе. Да какое! Я прям зачитался, слушай. — Олег Тимурович поискал в тексте перед собой. — Где это… а, вот: «проявил редкое сочувствие, помог снова поверить в добро и справедливость, подарил надежду. Профессионал, каких мало, тонкий психолог и умница, Полицейский с большой буквы, способный не только помочь, но и утешить. Просим вознаградить сотрудника полицейского участка №1 Антона Медведкина согласно внутренним правилам Вашего управления». Девять подписей. — Самохин поднял взгляд от вирт-экрана и усмехнулся. — Ну что, как награждать-то тебя будем, Медведкин? Профессионал ты наш, каких мало.
Это значит, ругать не будут?
Это значит, будут хвалить! — Илья с трудом верил, что пронесло, до сих пор казалось, что Самохин так изощренно издевается. — Можешь теперь что-нибудь попросить. Что хочется.
Вообще что хочется?
Ну, мир во всем мире и гору леденцов он тебе вряд ли даст. Проси то, что в его силах. Я бы характеристику попросил, в академии большой плюс будет, если сам Самохин напишет.
— А можно мне к лейтенанту Королёвскому в напарники? Ну, когда стажировку пройду? — внезапно выпалил DEX, спровоцировав приступ заполошного кашля у того, кому светило подобное счастье в ближайшем будущем.
Самохин смерил стремительно бледнеющего Илью оценивающим взглядом и странно затрясся, в точности, как тогда в коридоре.
— Девять подписей, Королёвский…
— Олег Тимурыч! — Илья выпучил глаза, судорожно соображая, как бы намекнуть Самохину, что награждение одного сотрудника ценой казни другого — не очень хорошая идея, да еще так, чтобы Тоху не обидеть. Тот и так вон уже расстроиться готов.