— Подождите! — выкрикнул Кеша и дернулся вслед за кинувшейся к дверям Еве, но Антон его удержал. — Подождите, Евангелина, пожалуйста! Это я сделал! Дедушка не виноват!
Ева остановилась на полпути, а Илья поскорее запустил видеозапись, подавив дурацкое желание облизнуться. Ну наконец-то к делу перешли! Еще немного и…
— Кеша, молчи! — зашипел Фарнольдс, но осекся, когда Антон на него шикнул, подкрепив звук веселеньким алым взглядом. Учитывая, что любимый внучок все еще находился в не очень страстных, зато несокрушимых объятиях DEX’а, спорить с ним Фарнольдс не решился.
— Это я ее украл. — пролепетал Кеша под уничтожающим взглядом Милавской. Илья даже на всякий случай передвинулся к ней поближе — перехватить, если бросится, а то с нее станется. — Не надо дедушку в тюрьму, пожалуйста. Я не знал, что так будет. Я не хотел!
— Обалдеть, он говорит, — изумилась Ева, судя по всему, едва сдерживая желание потыкать в Кешу пальчиком. — Вы ж говорили, что неразумный.
— Это я попросил, — вмешался Кеша прежде, чем Фарнольдс успел ответить. — Мы никому не говорили. Если бы люди узнали, что Морен Фарнольдс усыновил сорванного Bond’а, тут бы не протолкнуться от репортеров было. А я их не люблю. Мы очень старались избежать огласки.
— Как я тебя понимаю, — внезапно оттаяла Ева. Она уселась в ближайшее кресло и достала пачку сигарет. Потом огляделась и закуривать не стала, просто завертела их в пальцах. — Ну и зачем ты мою приставку спер, горе луковое?
— Я… — Кеша замялся, пожевал губу и обернулся к Антону: — Вы не могли бы меня отпустить, пожалуйста? Я никуда не побегу.
Стажер подумал и руки разжал, продолжая четко отслеживать перемещения Bond’а. Илья горделиво приосанился: приятно, когда можно полностью положиться на напарника. То, что DEX поймает Кешу, было уже однажды доказано. Но Bond убиваться об Антона и впрямь не планировал: размял плечи, подошел к креслу и настороженно, не делая резких движений, опустился. А потом обвел всех виноватым взглядом и наконец заговорил.
К Фарнольдсу Кеша попал в возрасте полутора лет, и что было до этого помнил отрывочно. Готовили его по заказу головидения, для проведения легких расследований в горячих точках, куда опасно было ездить людям: приехать, поснимать на видео творящийся беспредел, уехать. Иногда Кеше приходилось ассистировать на съемках и даже сниматься в массовке, но работа кибер-журналиста была не в пример интереснее. Он даже помнил одну свою миссию: там нужно было незаметно проникнуть в оцепленный район, сголографировать парочку боевиков и слинять, пока никто ничего не понял. Люди там были злые, расстреливали все, что попадалось на глаза, включая кружащие в небе дроны, так что пробираться пришлось окольными путями, задействуя всю вычислительную мощь процессора. Тогда он привез снимки, отделавшись синяками, а на следующем задании словил луч плазмы прямо в лицо. Восстанавливать его не стали, решив заказать нового взамен успевшего примелькаться на экранах киборга, а Кешу выставили на продажу.
Покупать Bond’а с изувеченной мордой никто не спешил. Кешу уже хотели списывать, но тут объявился Морен Фарнольдс. Всегда отличавшийся добрым нравом старик выкупил киборга и даже починил ему лицо, но по специальности использовать не стал. Всего и поручений: почитать странную бумажную книжку, если там шрифт мелкий, помочь что-то собрать или вот еще водички принести. Последнее почему-то доставляло Фарнольдсу особое удовольствие: «Кеша, принеси мне, пожалуйста, стакан воды». И потом такое радостное «Спасибо тебе, внучок! Не бросил на старости лет старика». Кеша не понимал, но воду исправно таскал: ему не трудно.
Потом как-то само собой выяснилось, что все те штуки, которые Кеша уже давно делал в обход системы — это тот самый разум, о котором в то время еще трубили по всем каналам. Кеша сам удивился, да так, что умудрился практически сразу спалиться. Фарнольдс пугаться не стал, наоборот, обрадовался, и заявил, что Кешу усыновит, и пусть его сыночек кусает локти — нечего было от старика-отца уезжать, а теперь треть наследства получит тот, кто «стакан воды принес». Кеше на какое-то там наследство было глубоко начхать, но про пресловутый стакан он запомнил и сообразил, что для людей это что-то очень важное. Так что носить воду своему старику стал уже сам, не дожидаясь приказа.
Дед обещание выполнил, и при первой же возможности Кешу усыновил, да еще программу подчинения ему стер. На робкие замечания о том, что не стоит привлекать внимание, Фарнольдс только отмахнулся, так что пришлось выложить козырь: воспоминание о том, как репортеры на галовидении скопом набрасывались на вернувшегося с очередного задания Кешу, галдели и толкались, спеша первыми заполучить ценные данные. Кеша это хорошо помнил и наглых шумных людей не любил, так что заполучить их домой ему совсем не хотелось. Фарнольдс серьезно выслушал и подмигнул: «А мы никому не скажем». Поднял связи и деньгами заткнул рот всем, кто знал о том, что усыновленный наследник Фарнольдса — киборг.
Единственной угрозой оставались гости, часто посещавшие их дом, в том числе и Евангелина. Но Кеше, в принципе, нетрудно было отыгрывать при них роль неразумной машины, а на просьбы показать усыновленного малыша, Фарнольдс успешно отбрехивался: мол, внучок сейчас у родни, покажу в другой раз. Ой, и теперь вот забрали, ну надо же. Впрочем, никто особо и не настаивал: мало ли, что старику в голову ударило, может, ему вообще трудно за ребенком ухаживать, вот и сбагрил родственникам помоложе.
Так и жили, тихонько, неспешно, без лишних стрессов. Фарнольдс часами ковырялся у себя в мастерской, пытаясь реанимировать какое-то старье, принимал в гости многочисленных друзей, хихикал над какими-то передачами. Кеша рыскал по лесу, наслаждаясь воздухом и запахами, следил за зверьем, строил никому не нужные ловушки из своей программы — просто ради интереса, иногда устраивал засады на зайцев и дознания лягушкам. В общем, развлекался, как хотел. Тихий уголок ему нравился: здесь можно было притвориться, что ведешь настоящее расследование, отловить хитрого преступника-хорька, распотрошившего чужое гнездо и долго внимать визгливым благодарностям пострадавших, пока они отстраивают новое жилье. Только тюрьму дедушка устроить не разрешил, так что «преступников» приходилось выпускать на волю, предварительно покормив, но Кеше все равно было интересно. А по вечерам они с дедом пили чай, заботливо приготовленный Люсенькой, слушали шелест леса и болтали обо всякой ерунде. Фарнольдс ласково называл его «внучиком», да и «дедушка» как-то само прижилось. Кеша добродушного старика искренне любил и жизнью был более чем доволен.
Увлечение деда раритетным хламом Кеша не разделял, но уважал. Хобби безобидное, надо ему — пускай возится. Фарнольдс неоднократно пытался привлечь внучка к этой бессмысленной возне, но Кеше было просто неинтересно. Две недели назад он все-таки уступил нытью дедули и пообещал поиграть в какую-то «обалденную приставку, такая редкость, потрясающая штука». Ну и поиграл сдуру. Графика его не впечатлила, миссия у игры была какая-то дурацкая (кому надо вылавливать по лесу каких-то уродливых существ с дубинами, пытаясь отобрать у них волшебные бобы?), так что Кеше быстро надоело, и он, не дожидаясь деда, на автомате решил убрать приставку в шкаф. А уже отсоединив клеммы, вспомнил, что Фарнольдс просил позвать для этого его. И воткнул их обратно.
То ли перепутал местами, то ли слишком сильно нажал, но «BitOrk» вдруг выдал сноп искр и, печально подмигнув огоньком, вырубился. Кеша, перепугавшись, попытался и так и сяк, но все было бесполезно: любимая игрушка деда ушла из жизни с концами. Вспомнив базовый постулат своей программы, гласивший «Не спались!», Кеша решил не расстраивать старика раньше времени и потихоньку, руководствуясь ранними голографиями, вернул все как было и ушел в лес, крикнув деду, что закончил. А когда вернулся, старик горевал над приставкой, даже не подумав заподозрить внука в ее поломке.