Не простым перегаром. Что ж надо пить, чтобы так разило? И, в который уже раз, в мыслях своих Сергей извинился перед Михой. Ему тяжело. Тяжелей, небось, чем Сергею.
– Слушай, – вонял в ухо Миха, – Такое дело. У меня тут кум живет, недалеко, в поселке. Надо рыбу передать. С посылками у нас как, сам знаешь. Все протухнет, пока дойдет. Ты бы того, отвез?
«А чтоб тебя!» – подумал Сергей, и поклялся больше не жалеть Миху. Никогда.
– Выручай, брат, такая рыба тухнет! И себе возьмешь. Жене, дочке.
С минуту Сергею казалось, что он сейчас ударит, вобьет кулак в это длинное лицо. А потом вспомнил – не знает Миха ничего. Не может знать. Покосился на всякий случай, проверяя – нет ли усмешки? Нет, тот смотрел серьезно, просяще. Действительно, видать, кум, рыба тухнет. Почему бы не подбросить в город с попуткой? А, пошло оно все к черту! Надоело.
– Ладно, давай, грузи. Только быстро.
Миха радостно затрусил куда-то вглубь двора, скрылся за тяжелой железной дверью. Сергей отвернулся, стараясь не замечать наполненного ужасом взгляда пацана. Но тот не отстал так просто, забормотал:
– А как же…
– Заткнись, – буркнул Сергей, – просто заткнись, а?
Рыба действительно была хороша. Форели. Толстые глянцевитые брюха, темная крупная чешуя. Рыбу в пластиковых мешках, переложенных льдом, Миха свалил прямо в кабину, парню под ноги. Тот сидел скорчившись, стараясь не дотронуться до мертвых тушек, будто боялся заразы. Дурак. Зараза была сзади, в кузове, но об этом у мальчишки еще будет время поразмыслить.
Парило. Время к полудню, загрузились рано утром, а часов с восьми начало наяривать. Дорога впереди плыла маревом, жгутом свивалась, а порой взбиралась вертикально вверх, и Сергею приходилось смаргивать, чтобы побороть мираж. Еще немного, и носом начнешь клевать, а пускать мальчишку за баранку нельзя. Пока нельзя.
– Я окно открою? – нерешительно предложил пацан.
– Совсем чокнулся от жары? Сиди, – огрызнулся Сергей.
В кабине ощутимо попахивало тухлой рыбой. То ли еще будет, мрачно подумал Сергей. Чтоб Миха провалился, с его тухлятиной! Лед таял, на полу набралась лужа.
– А кондиционера нет?
Пацан определенно начал действовать Сергею на нервы.
– Нету кондиционера. Ни фига нет. Пить хочешь?
Парнишка сглотнул. Сергей мотнул головой:
– Сзади. Посмотри, там бутылка с водой.
От бутылки и от степлившейся воды тоже воняло рыбой.
За окном призывно блеснуло. Озеро. Волокалам. Водохранилище? Парень жадно смотрел на широкую синеву, на камыш по берегам: дышать в кабине становилось все тяжелей, а снаружи ветерок тормошил водную гладь.
Сергей притормозил. Глянул на поблескивающее потом молодое лицо и процедил сквозь зубы:
– Рыбу бери и выходи быстро. Быстро, и как можно дальше от машины. Понял?
Парень кивнул.
– Ну тогда пошел!Рыба была с икрой. Подфартило, думал Сергей. Как приедет, икру и в самом деле можно будет забросить Любе с Женькой. Лезть там через забор… а, как будто в первый раз!
Сергей сноровисто вскрывал ножом рыбьи брюха, горстями выгребал икру и бросал в пакет. Пересыпал крупной зернистой солью – по счастью, в машине оказалась пачка, еще Алексей покупал. Рыбин промывал и кидал в другой пакет. Рядом трудился пацан. Морщился, но старался во всем подражать старшему. Мелкие волночки лизали ноги, и Сергей думал о купании. Засолить сейчас остатки рыбы, скинуть одежду и влезть в воду, занырнуть с головой, подальше от берега, а затем плыть, плыть…
Пацан заорал. Завизжал, захлебнулся криком. Сергей вздрогнул и едва не порезался, но заставил себя прежде аккуратно положить нож, и только потом обернуться. Парень стоял, сжимая в руке Сергеев тесак, и верещал. Сергей шагнул к нему и ударил по щеке, а когда голова мальчишки мотнулась, врезал еще сильней, по второй. Парень затих. Стоял, мелко дрожал и расширившимися глазами смотрел на лежащую перед ним в траве рыбину. Рыбину со вспоротым брюхом.
– Кто? – спросил Сергей.
Парень молчал.
Сергей тряхнул его за плечо, повторил:
– Кто?
– Бабушка.
Пацан облизал губы и выпустил наконец из руки нож.
– Бабушка, – он опустился на землю, осел, будто ноги его не держали. Да так, наверное, и было.
– Лежит, лицо белое, и живот… Я ей живот…
– Кончай.
Надо быть жестким. Надо, черт побери, быть очень жестким. А пацан-то слаб – чтобы за полдня так проняло.
– Нет никакой бабушки. Есть хрень в кузове, и она до твоих мозгов докапывается. А ты ей сам подставляешься. Дур-рак!
Отходя, Сергей пнул выпотрошенную рыбину. И, когда нога коснулась мертвой тушки, приблазнилось на миг – сморщенное старушечье тело, лицо белое, плоское, будто резиновое. Да. Нынешняя тварь была сильна.