— Ты можешь отозваться?
Должно быть, Альберих разыгрывал его или жалел о признании, потому что он не отвечал.
— Я говорил, что брошу тебя умирать, помнишь?
Черный цвет. Отвратительная, совершенно не изобретательная галлюцинация — алхимика ослепило начисто.
«Идти всё ещё можно».
Словно отвечая на заключение, из темноты выступили красные полупрозрачные ленты. Размытые, невесомые, как дым. Они зависли на секунду в черноте, затем колыхнулись и полезли. К горлу. Медленно и неостановимо.
Альбедо почувствовал, что дышит будто сквозь вату. Тяжелую, плотную, мерзкую вату.
— Кэйа, пожалуйста, не переставай говорить со мной.
Собственная слабость его ошарашила. Ему не мог ответить человек, чьи легкие в сотый раз за минуту стягивала судорога. Рыцарь, возможно, уже потерял сознание. И всё же Альбедо полагался на него. Прислушиваясь к тяжелому, пугающему своими хрипами дыханию напарника, он сам стал дышать медленнее. Коснулся пальцами руки капитана. Тёплая. На удивление тёплая рука.
Верно. Всё будет хорошо. Альбедо всё сделает правильно.
Он пробирался ощупью. Следом тянулись красные языки. Алхимик мог бы убежать, разорвать дымные ленты, но даже мысль о том, чтобы бросить Альбериха, не приходила ему в голову.
Не иначе как морок обладал зачатками сознания — точно то, на что психика ученого опиралась в данную минуту, было затуманено. Альбедо ясно ощутил, что руки его оказались пусты. Напарника не было. Ученый усмехнулся.
«Так вот как Хребет сводит людей с ума».
Алый дым старательно затягивался узлом вокруг горла, и наплывал он быстрее, чем алхимик двигался. Когда гортань свело, в самое ухо навязчиво и часто застучала капель. В ответ ей также бешено забилось сердце. Альбедо отчаянно встряхнул головой.
Не помогло. Доступ к воздуху окончательно прервался. Красных языков больше не было видно. Ничего больше не было видно.
«Два идиота».
Колени обожгло. Потом — бок. Альбедо был готов почувствовать, как боль превращается в ничто, но вместо этого ощутил только холод. Прежний холод. И накатывающую дрожь.
Морок медленно освобождал сознание. Альбедо нашел себя на ледяном полу.
Сцедив в легкие воздуха, шепнул мучительно:
— Кэйа?
Ответа не последовало.
========== Промежуточная глава II. Серый волк? ==========
Отчего у тебя такие большие зубы?
Наступила ночь. Альбедо почему-то не стал даже предлагать вернуться в лагерь. Впрочем, Кли это нисколько не смутило. Просто он ей теперь больше доверяет, просто Искорка чуть выросла, она может его защитить. Да. Вот и всё.
Предательскую зевоту подавлять больше не получалось. Оставалось только прятать. Бдительность. Надо сохранять бдительность!
«Ох, Додоко, помогай…» Кли неохотно призналась себе, что никаких огонька и выдержки на местную холодину больше не хватало. С максимально серьёзным видом, едва удерживаясь от того, чтобы чихнуть, она остановилась перед братом и проговорила:
— Я считаю, нам необходим перер-рыв-в-в…
Обидно. Нижнюю челюсть свела судорога-предательница.
Альбедо застыл, как льдинка. И почти сразу будто проснулся: едва не схватился за голову. Нет, он точно сегодня болел. Причём голова его страдала не в последнюю очередь, так как первое, что он теперь сделал — снял Колючку! Выпутался из шарфа, весь взъерошенный, и тут же укутал им Искорку.
Нет, такого исхода она не планировала! Но брат уж очень быстро и железно, накрепко завязал шарф. Для Кли Колючка был велик, она себя в нем чувствовала, как в целой шубе. Или как в ловушке!
— Но тебе разве самому не холодно? — сердито бурчала она в надежде, что сквозь серый колючий пух брату хоть что-то слышно.
— Я не мерзну, — отговорился Альбедо.
И тут подул ветер. Настоящий, суровый ветер Хребта, такой силы, что, если бы братец не загораживал Искорку, её бы просто унесло. Приключенцы это звали «сотым суховеем». Название страшное, потому что объясняют его так: «сто раз ничего от этого ветра не будет, а на сто первый…» Кли было без разницы, что будет на сто первый раз! Для неё это за всю жизнь был только тридцать второй. Она их считала!
Но было неизвестно, который это «суховей» для Альбедо. Видимо, не сто первый, потому что брат даже не шелохнулся. Можно было спорить, он и не заметил никакого ветра!
— Альбедо… — зашептала Искорка, раскрыв рот, — всё-таки ты самый-самый на свете лучший!
Братик смутился. Отвел взгляд, нахмурился едва заметно. И еще губы так поджал смешно.
Всё-таки иногда Альбедо действительно был камушком. Как будто он и чувства это две такие линии, параллельные… ну, те, которые не пересекаются даже в бесконечности.
***
Ни разу за ночь Альбедо не предупредил, что где-то «очень скользко». Не уходил вперёд, «проверять маршрут». Даже когда Искорка побежала на озеро, он не использовал свой элемент, чтобы оценить лёд «на крепость».
В общем, её брат больше не был сумасшедшим. Вернее, был, но в другом смысле. Он был этому месту, как родной.
Нет, по-другому надо сказать… он был беспечен до безобразия! Всё ходил, задумчивый такой, по сторонам смотрел, прислушивался. Как-то далеко внизу, на одном из соседних склонов, загремел страшный грохот. Такой, как если бы саму гору вдруг выкорчевали и стали бы утрамбовывать в землю вниз вершиной. Этот шум долго не прекращался. Кли даже забеспокоилась.
Побежала к брату. Он стоял на краю утеса, смотрел туда, откуда доносились звуки, и… улыбался?
«Чего?»
Ну, видимо, было в этом жутком грохоте что-то весёлое. Действительно! Там, внизу, поднялось большущее снежное облако. Камнепад… Кли придумала название лучше:
— Снежный взрыв! — воскликнула она.
Видимо, с восторгом Искорка переборщила, потому как Альбедо от ее голоса едва ли не подпрыгнул… она продолжила виновато:
— Что это там такое, братец?
— Ничего, — все-таки он умел разочаровывать, — точно ничего такого, что могло бы выйти из-под контроля.
А!
Гениально.
Для Кли паззл собрался мгновенно: эта непонятная улыбка, невиданная для брата беспечность, ночная прогулка… да у них же просто выходной! Альбедо его себе заработал — заранее обеспечил на Хребте безопасность.
Искорке, получается, не нужно было его защищать.
Ситуация находилась под его полным контролем.
***
Альбедо в тот раз показал ей много новых мест, но это! Кли пришлось сдерживать возмущение: почему раньше он скрывал от неё такую красоту?
Представьте себе большущую пещеру, где всё светится. Как в сказках, всё подряд сияет, да ещё всё во всем отражается. При том, что кругом ночь, зима, луны нет, света нет — хоть глаз коли! Кроме того, пещера эта ещё и под землей. А всё равно сверкает. Как ёлочка. Только ёлочка, понимаете, не зелёная, а красная такая. Вся в красных огоньках.
Искорке подумалось, будто они пришли сюда на привал, но, не успела она насмотреться на огоньки, как Альбедо нашел какой-то туннель и, конечно же, сразу туда полез. Брату любая красота была по боку! Как будто он каждый день видит пещеры из красного камня!
— Альбедо, слушай… — с плохо скрываемым недовольством заговорила девочка, — а куда мы идем?
— Видишь ли… — он посмотрел вглубь коридора, — нас там… ждёт кое-кто.
Ну, заинтриговал! Кли было побежала вперёд него по красному туннелю, только… только ножки устали. Пришлось пойти гораздо медленнее. Она вздохнула.
Альбедо быстренько нагнал её и снова пошел первым.
Кли отказывалась признавать, что она устала. Не хотелось уступать брату. Он сейчас шел так же легко, как утром! Неугомонные взрослые…
Шел аккуратно, как кот. Вообще, братик был похож на кота, она давно замечала. Правда, сегодня кот был какой-то взъерошенный, прыгучий и растерянный. Как будто он долго спал, и теперь неожиданно сам для себя проснулся. И всё-таки ей даже сейчас хотелось брать с него пример. Искорка смотрела на него, не отрываясь.
Мелькнул огонек.
Какой огонек? Кли сама сначала не поняла, только стала вглядываться вперёд. Там показался хвостик какого-то пятна. Она запланировала было не моргать, но жизнь заставила ее передумать. Сквозь слезы стало уж совсем плохо видно. Зажмурилась, открыла глаза, и — снова! Как будто кто-то далеко впереди спичку зажег. Нет, не так. Кому скажешь, не поймет. Спичка-то она спичка, да только… вот, снова! Чёрный огонёк. Спичка чёрным горит. А потом — вжжух! — И вместо спички — братик шагает.