— Не-е-ет! — мой крик слился с рычанием раненной кошки.
Я ничего не могла сделать: ни оружия, ни сил не было. Боль резанула мгновенно: опустив взгляд, я увидела, как ярко-алое пятно распускается цветком на целом полотне светлой рубахи. Прижав ладонь к красной от крови ткани, я ощутила пронзительную боль, слезы выступили на глазах, но меня отвлек яростный рык, прокатившийся мощным эхом по каменным стенам.
– Радость от того, что кошка не умерла, и продолжает сражаться, наполнила теплом каждую клетку моего тела, позволяя отвлечься от боли.
Шипение - она выбила меч лапой прочь из своей плоти, и дикий яростный взгляд на чёрного стражника, показывая приговор обидчику. В этот момент, на арену, как тараканы, сбежались ещё несколько мужчин в зеленой форме, держа оружие наготове. Только животное, словно получив второе дыхание, бешено кидалась на своих противников, больше не спуская взгляд с мужчины в чёрном. Яростно отбивала удары мечей, принимая всю силу нападения своими шипами.
Уже несколько человек сломанными куклами лежали у ее массивных лап, с пасти хищницы капала слюна, смешанная с кровью поверженных. Вся моя реальность происходящего сузилась до огромной кошки, а затем и она пропала, совершая прыжок через меня, прямо на черного стражника.
Только мелькнула последняя мысль: «И как они вообще её поймали?»
***
Очнулась от того, что меня вылизывают, вернее, от болезненных ощущений на животе. Меня гладили теплой наждачной бумагой самого крупного помола, было очень больно — будто кожу сдирали.
— Отстань, мне больно. — Попыталась отодвинуть огромную голову от себя, но куда там.
Рорга продолжала свое занятие, не обращая на меня никакого внимания. Я же всячески пыталась увернуться, закрыться, от шершавого языка хищника которым та вылизывала мой живот, но одна лапа сверху — и ворочаться стало нереально. Через некоторое время мои мольбы были услышаны: рорга наконец перестала, и, убрав с меня лапу, сделала шаг назад начав вылизывать уже себя.
Вспомнив о ране на животе, я подняла голову, рассмотрела разорванную кровавую рубаху, держащуюся на лоскутке. Странно, но боли не было, поэтому, опираясь на локтях приподнялась. Живот был цел, без единого рубца, только кожа покраснела в том месте, где лизала кошка. Если бы не кровь на рубашке, можно было подумать, что мне все приснилось.
— Это ты залечила рану? — спросила умывающуюся кошку.
Та, взглянув на меня между делом, продолжила вылизывать следующую лапу, на шерсти которой бурыми пятнами засохла чужая кровь.
— Спасибо. А ты, тебя ведь ранили? — вспомнила подробности боя.
Рорга же приподняла лапу чуть выше, и я смогла увидеть чистую гладкую шёрстку без единой капли крови.
— Ты хочешь сказать, что тебя не ранили? Или ты можешь лечить и себя? — В ответ мне только фыркнули, не удостоив более понятного ответа.
— А шея, как твоя шея? — На этот раз меня вообще проигнорировали.
– «Отчего-то почувствовала себя глупой, после своих вопросов.»
Я была потрясена, и непонятно, чем больше: тем, что не умерла или тем, что кошка может лечить лучше современных врачей. Только сейчас заметила, что лежу не на камне, а на траве, и окружена не скалами — их заменили зеленые деревья.
— Ты вытащила меня оттуда. Правда, большое тебе спасибо, ты моя спасительница. — Протянула к ней руки с намерением обнять и потискать, но рорга ощерила свои клыки.
Обниматься сразу расхотелось.
Я опять не знала, как себя вести и что делать. То ли надо мной сжалились, то ли еще что, но кошка ясно дала мне понять, что от меня воняет положив лапу на свой розовый носик и одарив при этом очень выразительным взглядом золотисто-карих глаз.
Я даже опешила от осознания.
— А из-за кого, по-твоему, это произошло? — огрызнулась я. Мне было неловко, в подобных ситуациях я срываюсь на окружающих, совершенно забыв, с кем имею дело. Взмах лапой — и я уже лежу, распластавшись на траве.
«А кошка с характером. — Лежу себе на травке под солнышком. — Так бы и лежала, да только она права: надо помыться, и как всегда жрать ужасно хочется».
— А ты случайно не подскажешь, где я могу помыться?
Кошка, закончив умываться, вальяжно потянулась, прогнувшись в спине, выпуская огромные когти, вспарывая землю глубокими бороздами. А после, виляя попой, прошла мимо меня за невысокие кучерявые кусты, обрамлявшие наш пятачок поляны. Легко поднявшись, направилась за своей спасительницей. Шли недолго, но чем дальше, тем отчетливее слышался звук воды.