-Мы... видите ли... десятитысячная конница Гирея на днях подоспеет на помощь паше...
Пленных увели. Шахбану держала совет с полководцами и визирем Мирзой Салманом.
-Что скажете, эмиры?
Эмирам было не по душе, что верховное командование вершит не шах, а его благоверная супруга. Но им приходилось смириться.
-Мне думается, нам надо переменить местоположение и двинуться в низину, навстречу силам Адиля Гирея и османцев.
-А Шемаха?
-Там Осман-паша крепко засел. Если главные силы бросим на осаду, начнем его выковыривать из крепости, этим воспользуются гиреевы полчища и опустошат Ширван. Мы не забыли еще, что произошло с Арас-ханом...
Незадолго до этих событий Арас-хан с игитами героически сражавшийся против превосходящих сил врага, попал в плен и пал на плахе; казнили и большинство его соратников. Только горстка воинов смогла спастись.
-Да упокоит Аллах душу его...
-Мой совет - снять осаду и идти наперерез подкреплению.
Эмиры не хотели, чтобы шахбану с сыном непосредственно участвовали в боевых столкновениях. Берегли шахзаде, престолонаследника. Но, чтобы оградить шахзаде от досужих подозрений в малодушии, дескать, "улизнул с поля брани, спрятавшись за спиной матери", один из эмиров, больше движимый заботой о безопасности шахзаде, решил обратиться к матери:
-Война - не женское дело, Мехти-Улия!
В глазах у шахбану сверкнули гневные искры.
-Кто тебе вбил это в голову? Где тебе знать, на что способна хатун?
-Я из добрых побуждений...
-Я с тобой, вроде, не клала голову на одну подушку!
-Помилуй, Аллах!
-Упаси...
-Непристойная шутка!
-Какие тут шутки? Кто во что горазд - решится на поле брани!
Никто из эмиров не ждал такой грубой реакции от шахбану. И сын в том числе. Хотя и знали ее крутой нрав. Потому, обычно, все при ней старались держаться как можно осмотрительнее, чтобы не нарваться на колкости.
Но что тут попишешь - воинственная Хейраниса-бейим, супруга кроткого шаха, (должно бы наоборот!) - являлась неприкосновенной особой и не терпела возражений.
В конце концов решили - оставив часть сил для осады Шемахи во главе с именитым гызылбашским полководцем Вели Халифой из шамлинского племени, двинуться в сторону села Молла-Гасанли, навстречу гиреевским войскам, спешившим на помощь к Осман-паше. Шахбану с сыном, невзирая на уговоры, направилась с основными силами армии.
... Сидя в походном шатре, шахбану погрузилась в думы. Она знала, что гызылбашских полководцев тяготит и задевает за живое подчинение "слабому полу" в ее лице. Знала, что честолюбивые эмиры ряда племен и общин питают к ней лютую ненависть, и для них повиновение приказам женщины пуще неволи. Шахбану не так-то просто было их укротить. Попадись она в руки ненавистников, таких, как Мохаммед-хан Устаджлу, Мохрдар Шахрур-хан, Имамгулу-хан Гаджар и иже с ними, - пощады не ждать было. Удавили бы запросто.
Потому за каждым из недругов следил "глаз" - соглядатаи.
Лазутчики накануне донесли, - гиреевские и османские полки, окопавшиеся в полуверсте, собираются на заре внезапно перейти в наступление.
Она надела шлем, поверх кофты - облачилась в кольчугу, сплетенную сообразно ее стати, пристегнула латы, впихнула края бархатных шаровар в голенища сапогов. Затем прикрыла руки от плеч до локтей пластинами-"базубендами", а от локтей до запястий - стальными манжетами-голчагами". Откинула покрывало - "нигаб" - от лица и хлопнула в ладоши. Тут же из-за шторки просунулась голова стражника Мехди.
-Что изволите... моя... - он чуть было не сказал "бейим" и спохватился. - Мой ха... мой шах.
Ее рассмешила эта льстивая оговорка.
Но, пряча улыбку, повелительно сказала:
-Призови ко мне мохрдара!
-Слушаюсь!
-Погоди...
-Простите.
-Оповести тихонько всех эмиров - пусть без шума, соберутся у меня. Если дрыхнут - разбуди. А хмельных - приведи в чувство.
-Повинуюсь... мой шах...
-Не медли. Запомни: без шума!
-Понял. Можно идти?
-Если хоть кто-то пикнет, - головой ответишь. Ступай.
Стражник стрелой вылетел из шатра.
Но тут же убавил прыть, пошел по-кошачьи тихо, напружившись и скукожившись.
Шахбану, довершая свои приготовления, вспомнила давний случай. Тогда тоже был поход, и в шатер к ней вошел невесть откуда взявшийся старый простолюдин. Она от неожиданности растерялась, даже не предложив старику сесть, гадала: может, явился с просьбой помиловать кого-то.
-Что тебе угодно, старик?
-Хочу поговорить с шахбану Хейраниса-бейим...
-О чем же?
-О твоем народе, ханум! Твой гордый город, твое отечество - тюркская страна. Великий Шах Исмаил возвысил тюркский язык на высоту державного. Теперь вы начали чураться им... изгонять из дворца... Ныне места тюркских знатных людей занимают инородцы...
-И что с того? Если они служат верой и правдой трону?..
-Кто сейчас бьется на поле брани, кто проливает свою праведную кровь? Взгляни на мир. Ты ведь мать, Мехти-Улия! Взгляни - те алые пятна в степи не мака, а кровь наших молодых сынов. Те, кто сражается за нас и те, кто идет против нас - тюркского рода - назови их татарами или кем еще. Османцы, пусть и привержены иному таригату - собрать я наши... Великая Порта - не чужая нам страна. Все они - и крымчаки, и османцы - тюркских корней, как и мы. Единая кровь, единый язык... Великие державы мира столкнули нас друг с другом... народ с народом, племя с племенем... И брат восстал на брата... Устаджлы враждует с шамлинцами, - те с текели, текели с баятом, афшар с тюркманом... Но ведь все они - к хребет гызылбашей, плоть от плоти, кровь от крови нашей... Гызылбашские эмиры и молодежь, идущая на смерть под их стягами - цвет нашего рода. Ты мать, ты подарила нам четырех шахзаде... И первый из них Гамза Мирза, чьей доблести хватит на целую дружину. И сыны твои на поле брани... Одумайся, шахбану... Останови братоубийство!..
Она слушала старика с ледяным лицом. "Гызылбаши, гызылбаши... да, мой муж и сыновья мои из этой породы... Но как я могу прикипеть сердцем к ним? Они запятнали свои руки кровью отца моего... и я отомстила им... Но еще не сполна... Пусть грызутся друг с другом. Тогда легче с ними управиться... Меньше станет рвущихся к трону... Пусть перебьют друг друга - эти племена (чуть было не написала: "партии", любезный читатель мой...). Тогда и сынам моим легче будет удержать бразды правления..."