— Ты же не думаешь, что я буду тебе доверять? — он будто вдруг снова почувствовал вкус тюремной похлёбки на языке, как напоминание о том, что бывает, если позволить себе потерять бдительность. Цзяо Ян где-то слышал краем уха, что среди благородных семей вслух сомневаться в слове друг друга сродни оскорблению, но Хэнъяо лишь снисходительно улыбнулся:
— Я и не прошу мне доверять, Цзяо-гунцзы, потому что и сам не могу предложить того же в ответ. Просто мир устроен так, что некоторые вещи нельзя сделать в одиночку. Лучше, конечно, окружить себя преданными соратниками, но чаще всего — это экзотическая роскошь. Поэтому когда нет надёжных союзников, сгодятся любые. Нужно лишь научиться ловить момент, когда ваши интересы перестают быть общими.
В его словах, несомненно был смысл, но Цзяо Ян слишком привык быть один — и слишком упрям, чтобы сразу признать чью-то правоту.
— До недавнего времени я прекрасно обходился без помощников.
— До недавнего времени ты никогда не играл по-крупному, — легко парировал Хэнъяо. — Переполох в Хейчан, убийство на перевале Уй, кровавая бойня в Синье… впечатляющий список подвигов — чтобы запугать чернь. Но стоит вмешаться действительно влиятельному и древнему клану — и ты тут же оказываешься в клетке, не так ли?
— Я… — попытался огрызнуться Цзяо Ян, слушать критику в свой адрес он терпеть не мог, но Хэнъяо приложил палец к губам, призывая к молчанию, а затем бросил ему на колени свёрток такой же, как у него, золотой парчи.
— Переодевайся. Ещё не хватало, чтобы в моей лодке нашли беглого преступника.
Цзяо Ян недоверчиво приоткрыл занавеску паланкина и, посмотрев сквозь щель, тут же нырнул обратно: лодка, не скрываясь, плыла прямо к причалу, где на монументальной арке были вырезаны белые гербовые соколы клана Ланшань Лань.
— Подставить меня решил… — начал было Цзяо Ян, но осёкся, поняв, что губы Хэнъяо произнесли ровно те же самые слова.
Тот усмехнулся и продолжил:
— Нет. Иначе бы связал тебя прежде, чем разбудить. Говорят, что если хочешь что-то спрятать — спрячь на виду. Я прислушался к этому совету и стал настоящим мастером. А теперь одевайся, не доставляй нам обоим проблем.
С этими словами Хэньяо вышел на палубу лодки, оставив Цзяо Яна в одиночестве. Нехотя признав правоту спутника, он развернул ткань и чуть не задохнулся от возмущения: платье совершенно точно было женским! Но пристань приближалась, и Цзяо Яну ничего не оставалось, как натянуть на себя все эти тряпки.
Вернувшийся Хэнъяо скептически осмотрел его растрёпанные волосы и буквально за пару фэней соорудил высокую причёску, чью простоту скрашивали многочисленные золотые заколки, а в конце прикрыл лицо опять же чрезмерно декорированным мяньлянем [1] из золотых нитей.
— Какая прелестная молодая госпожа, — пошутил Хэнъяо, глядя на него, а Цзяо Ян сердито прошипел:
— Убью…
[1] Мяньлянь — вуаль из кисточек
Борт лодки легко ударился о доски пристани, гребцы умело привязали её и перекинули на причал доску, чтобы господину удобно было выходить.
— Что бы ни случилось, не пытайся драться, — напоследок напутствовал Хэнъяо перед тем, как отдёрнуть занавеску.
Придерживая подол непривычно длиной юбки, Цзяо Ян выбрался на пристань — и едва сумел сохранить вид спокойный и непринуждённый: их встречало двое вооружённых стражников. Они синхронно поклонились:
— Глава Цинь.
Потом один, видимо, старший, задал осторожный вопрос:
— Нас не предупредили о вашем визите. Вы желаете встретиться с главой Лань?
— Сегодня я по личным причинам, — Хэнъяо покачал головой и вдруг посмотрел на Цзяо Яна с такой неподдельной нежностью, что таму стало жутко, — я просто хотел купить несколько украшений для моей невесты. Никто не сравнится с ювелирами, что трудятся у подножья Ланшань.
— Вы женитесь? — удивлённо брякнул второй стражник. — Почему же об этом никаких слу…
Старший товарищ пихнул его локтём под рёбра, принуждая замолчать.
— Конечно, глава Цинь. Хорошей торговли.
Ещё раз поклонившись, они ушли. Цзяо Ян проводил стражников взглядом.
— Ни обыска, ни требования сдать оружие… Глава Цинь, значит? То, с какой лёгкостью такие, как ты, проходят в двери, которые таким, как я, приходится долго пинать ногами, чтобы они открылись, — так раздражает.
— Мы отличаемся куда меньше, чем тебе кажется, Цзяо-гунцзы, — тихо, чтобы не привлекать внимания, ответил Хэнъяо и добавил неизвестно к чему: — Кровь — великое дело.
— Не надо всё валить на кровь, — об этом ли он говорил или нет, но Цзяо Ян услышал именно так. — Даже не пытайся мне доказывать, что наше место в мире определяется тем, кем мы родились!
— И в мыслях не было, — Хэнъяо улыбнулся чуть самодовольно, — я родился младшим сыном в семье, третьим молодым господином. Таким, как я, положено либо жить в праздности, тратя отцовские богатства, либо рисковать жизнью в охоте на чудовищ, чтобы добыть клану ещё капельку славы, либо постигать учёные премудрости в стенах монастырей. Однако, как видишь, я — глава клана. Но мне было бы это чертовски сложно провернуть, если бы в моих венах не текла кровь Цинь. С твоей же кровью интереснее… Она может привести тебя к силе, равной небожителям, или столкнуть в глубочайшую бездну.
— Прекрати говорить загадками, иначе я тебя стукну, — к концу Цзяо Ян запутался в его измышлениях, — если ты что-то знаешь о моих родителях — рассказывай, если нет, незачем зря тратить слова.
— Прямота — это добродетель, — но Хэнъяо не прислушался к его совету, — но часто цели достигаются отнюдь не добродетелями. А теперь идём, если будем долго болтать на причале, опять привлечём ненужное внимание.
— И куда же мы направимся?
— Покупать тебе украшения, любимая, — это он произнёс нарочито громко, — я же обещал.
Цзяо Ян думал, что они просто пройдут город насквозь, чтобы выйти с другой стороны, но нет. Хэнъяо действительно потащил его в ювелирную лавку, большую и трехэтажную, явный признак того, что дела у хозяина идут хорошо. Полноватый торговец с подобострастием кланялся, предлагая очередную дорогущую безделушку во вкусе главы Цинь.
— Молодая госпожа, взгляните, этот чёрный бриллиант так подходит к вашим глазам…
По мнению Цзяо Яна массивное ожерелье, которое ему предлагали, впору было надевать на грудь лошади, а вовсе мне молодой госпожи. Он капризно вздёрнул нос и отвернулся, вызывав у торговца разочарованный вздох. Взгляд равнодушно скользнул по разложенным драгоценностям — и остановился на серебряном ожерелье с небольшими сапфирами, которое выделялось посреди громоздких и кричащих своей скромной изящной красотой. Глядя на него, Цзяо Ян сразу подумал о Лань Юэ. Она заманила его в ловушку — а потом она же спасла из неё. Может ли быть, что она никогда не желала ему зла, и лишь проклятые правила клана заставили притворяться? Загадка этой девушки не давала ему покоя — хотелось разгадывать её снова и снова.
Цзяо Ян картинно указал пальцем на серебряное ожерелье.
— Это? — на лице Хэнъяо мелькнула тень растерянности, — ты уверена, дорогая?
— А-Яо, — Цзяо Ян заговорил высоким пронзительным голосом, подражая говору родовитых девиц, — ты меня вообще любишь? Я сказала, что хочу именно это!
— Хорошо, хорошо, — глава Цинь покладисто расплатился за сапфировое ожерелье, попутно велев упаковать и то, с бриллиантом. Торговец заулыбался, того гляди рот разорвётся.
— Помоги мне его надеть, — потребовал Цзяо Ян, уже догадываясь, что покупки Хэнъяо сложит в свою сокровищницу, а ему ничего не достанется. Покушаться на бриллиант нет смысла — уж его-то точно потребуют вернуть, а вот сапфиры и серебро можно и незаметно прикарманить. Потом пригодится.
Цзяо Ян был выше Хэнъяо на полголовы, и тому пришлось немного потрудиться, чтобы выполнить пожелание «невесты». Маленькая, но приятная месть за женское платье.
Покинув лавку ювелира, они, специально выбирая центральные улицы, вернулись назад к лодкам. Пару раз мимо пробегали отряды стражи, кто-то кричал что-то вроде: «задержать оборванца!», но золото клана Цинь буквально отводило им всем глаза.