— Я понимаю то, что ты сказал. Правда. И я ненавижу ранить тебя. Этот спорт никогда не был легким или безопасным. Но когда у тебя нет ничего, разве не стоит рискнуть и попробовать найти что-то стоящее?
— Но люди становятся инвалидами…
— Эти жокеи были не на лошадях Гудвинов, — говорю я, пытаясь оставаться спокойной. Кедар Хилл расположен в Теннесси. Район Франклина полон известняка, который попадает в воду, что укрепляет кости лошадям. Поэтому самые лучшие лошади в Теннесси и Кентукки. — Ты знаешь, что мистер Гудвин никогда не выставит на гонку травмированную лошадь. Это сокращает риск. И я никогда не сяду на травмированную лошадь. Именно поэтому так много жокеев травмируются, они выступают с теми лошадьми, которые не должны быть на треке. Ты это знаешь, пап, — продолжаю я.
Он запрокидывает голову, думаю, он знает, что в этом есть смысл.
— Я не знаю, что буду делать, если с тобой что-нибудь случится.
Я могу сказать с уверенностью, что он думает о том, что мы уже потеряли маму. Но мы должны двигаться дальше.
— Это может быть хорошо для нас. Для нашего будущего, — бормочу я.
Он смотрит на меня и стойко говорит:
— Прежде чем мы согласимся, чтобы тебя тренировали, я поговорю с мистером Гудвином о страховке.
Я сжимаю его в объятьях так сильно, как только могу.
— И мы остановимся в Эрбис по дороге домой, — добавляет он.
— Фу! Ты знаешь, что я ненавижу Эрбис.
— Кто-то сказал Эрбис? — появившись в проходе, спросил Рори.
Я провела следующий час, помогая мыть и чесать лошадей, прежде чем мы направились домой. Вся моя чертова жизнь изменилась за один день. И мне нравится эта высота.
Глава 11. Танец, Правда или Вызов и Вяленая Говядина
Вечером субботы я опять будто в этом извращенном ресторане с тако, но я прячусь за плакатом Шелби. Просто назовите меня Супер Неудачницей.
Когда я приехала с Киниленда чуть ранее сегодня, большая белая палатка была воздвигнута на участке земли без деревьев и кустарников. Декораторы и прислуга занимались приготовлением блюд, цветов и света.
Одна секция палатки расфуфырена, как ночной клуб, дополненная огромной неоновой вывеской “ШЕЛБИ”, которая к тому же еще и мерцает, как алкомаркет. Скатерти на столах черного и синего цвета. Ученики средней школы танцуют и плавно двигаются на танцполе в одних только носках. А ди-джей учит их танцевать.
У меня потекли слюнки, когда я заметила шоколадный фонтан.
Другая половина палатки – для взрослых – элегантна, с шелковыми золотыми скатертями, суккулентом20 и фонтанами с шампанским.
Господи, сколько фонтанов из еды еще есть у этих людей? Все ранчо усыпано фонтанами? Где фонтан с диетической колой?
Если я пойду в колледж, буду ли я в списке приглашенных на вечеринку Гудвинов?
Джек стоит во взрослой части палатки, держа в руках стакан наполненный жидкостью янтарного цвета. Его светлые волосы зализаны назад с помощью геля, и выглядит, будто он был рожден, чтобы носить смокинг. Он говорит с мужчиной явно старше него, отдавая ему все свое внимание. Я видела раньше его в газетах. Это губернатор.
Когда Джек заканчивает разговор с ним, он оглядывает палатку. Я слежу за его взглядом и вижу, что он смотрит на Эбби Винчестер, которая сидит за столом и пристально смотрит на Джека. Банально.
Он ставит свой бокал на поднос официанта, потирает ладони и направляется к Эбби. Самый порядочный среди порядочных.
Группа начинает играть медленную песню. Джек ведет ее на танцпол и прижимает к своей груди. Они движутся плавно, и, в отличие от меня, она знает, как исполнять фантастические танцы типа вальса. Он смеется над всем, что она говорит, возможно, заставляя почувствовать себя единственной девушкой на вечеринке. Как я чувствую себя рядом с ним.
Мое сердце бьется так сильно и громко, что это больно. Он сказал, что у них с Эбби ничего нет, но танцует с ней так близко, что можно подумать, что у них одна кожа на двоих. Неужели эта сделка стоит этого?
Я устало тащусь обратно в Хиллкрест в общую комнату и усаживаюсь за компьютер, который мы все делим. Я начинаю переписываться с Ванессой Грин, рассказывая о Киниленде и о том, что получу лицензию новичка-жокея.
В это же время, я прокручиваю стену своей странички в Facebook. И вижу, как несколько учеников, которых я встретила на этой неделе, организовывают танцы сегодня в спортзале школы.
Саванна Барроу: Ты идешь на эти танцы?
Ванесса Грин: НЕЕЕЕЕЕТ. Выпускники не ходят на такие танцы. Мы ходим только на встречи выпускников, зимнюю вечеринку чудес и выпускной. Встреча выпускников в октябре, это большое событие. Парни просят девушек пойти с ними совершенно разными способами. Так, например, очень горячий выпускник в прошлом году попросил Кэлси пойти с ним, заказав аэроплан с большим плакатом “Кэлси, пойдешь со мной на вечер встречи выпускников?”
Саванна Барроу: Она согласилась?
Ванесса Грин: Очевидно. Кто бы отказался?
Саванна Барроу: Но я хочу пойти на эту вечеринку.
Ванесса Грин: ЛОЛ. Ты не пойдешь
Саванна Барроу: Но я хочу. Пошли со мной!
Ванесса Грин: НЕТ. Ты сумасшедшая?
Саванна Барроу: Я могу заставить Рори пойти….
Ванесса Грин: ……………Я иду.
Хоть Рори и был занят своей пьесой, уговорить его пойти с нами удалось за 5 секунд. Две недели назад я и представить не могла, что буду зависать с такой девчонкой, как Ванесса. И не могла представить, что ей, может, нравится мой друг.
Моя жизнь меняется так быстро, я не удивлюсь, если когда завтра проснусь солнце будет вставать на западе.
***
— Я слишком стар для этого дерьма, — говорит Колтон, когда мы разуваемся. Это первое правило спортзала – только кроссовки.
Когда Ванесса сказала Колтону, что идет на танцы со мной и Рори, он тоже захотел пойти, потому что его отец, мэр Франклина, устроил вечеринку по случаю его переизбрания, а Колтон ненавидит все это радушные приемы.
— Тебе же лучше, если оно того стоит. Я делал прогресс со своей новой пьесой “Татуировки психической депрессии”, — ворчит Рори.
— Ненавижу танцы, — говорит Колтон, поднимая свой нос вверх так, будто понюхал кучу навоза.
Ванесса закатывает глаза.
— Тогда иди и вздремни вон там, — отвечает она, показывая пальцем на свободные места на трибунах.
Его глаза загораются.
— Прекрасная идея, — и он спешит к трибунам, садится, откидывает голову назад, скрещивает руки и ноги и накрывает лицо кепкой.
— Когда мы в первый раз встретились, — говорит Ванесса, — я спросила у Колтона, какие у него хобби, он ответил: “Сон и телевизор”.
Мы вместе смеемся, после того как я уловила суть.
— Мы определенно самые старшие здесь.
— Мы должны быть тут в одном нижнем белье.
Я смеюсь вместе с ней. Рори поднимает взгляд, смотрит на нас и когда замечает, что Ванесса улыбается, он улыбается ей в ответ.
— Мы можем сделать то, что мой брат с друзьями всегда делали, — говорит Ванесса.
— Что же?
— Проверить, как быстро нас выгонят с танцев.
— Это довольно легко. Все, что нужно сделать – осушить какую-нибудь фляжку.
— Да, — говорит она. — Но это скучно, — он сгибает палец, подзывая к себе Рори. Он поднимает свои брови.
— Пошли танцевать, — произносит она лишь одними губами.
Они встречаются в центре спортзала и начинают танцевать так, как до этого я никогда не видела. Хлопая и переплетаясь руками, изображая робота и посмеиваясь друг над другом. Дети окружили их, истерически при этом смеясь.