Ванесса и я все еще разговариваем, когда звонит дверной звонок. Она встает, чтобы открыть дверь, впуская внутрь Рори. Они смотрят друг на друга в течение длительного времени, прежде чем он притягивает ее в объятия, целуя ее щеки и губы и крепко обнимая. Она обхватывает его руками за шею и прижимается лбом к его.
Господи, как будто они уже влюблены.
— У тебя большие проблемы с мамой? — спрашивает Ванесса. — Она ненавидит меня?
— Даже если так, это не имеет значения, — говорит Рори. — Я хочу тебя. Я хочу встречаться только с тобой, и я просто... — он замолкает, чтобы сделать глубокий вдох, глядя ей в глаза. — Ты мне очень сильно нравишься.
— Мне очень жаль, что я уснула прошлой ночью.
— Прости, что позволил нам выпить так много шампанского, — говорит Рори с нервным смехом.
— Это больше не повторится.
— Согласен.
Мне становится тепло, когда я смотрю на них. Ему все равно, нравятся его родителям Ванесса или нет. Они хотят быть вместе, поэтому они будут вместе. Обожаю это. Что случится, если я скажу папе и Синди, что хочу быть с Джеком? Джек проследит, чтобы его отец не уволил мою семью? Джек расскажет своему отцу о нас? Я люблю самоуверенность Джека, его ухмылку, его чувство юмора, то, как он заботится о своей младшей сестре, как он любит своих животных, он редактирует поваренную книгу своей мамы, он помог мне налить воды на ужин той ночью. Он мне просто нравится. Мне нужен Джек, и я не должна позволять никому – даже себе – вставать на пути.
***
Когда я прихожу домой, я вижу папу и Синди, сидящих на диване и смотрящих на книжку, которую она одолжила у миссис Гудвин.
— Пирожок, что ты думаешь об Арье? — спрашивает Синди.
— Мне нравится, но это звучит как в средневековье, — говорю я, сжимая диван с другой стороны от папы. Я опираюсь на его руку, кладу подбородок ему на плечо и смотрю вместе с ним на книгу.
— Как насчет чего-то современного? — спрашиваю я. — Как вам Мариотт?
Синди смеется.
— Мы не будем называть ребенка в честь гостиничной сети.
Мы листаем книгу некоторое время, проверяя имена, такие как Кримсон (мне нравится!), Кэтрин (выбор Синди) и Нина (папа думает, что это мило).
Я вздыхаю, прижимаясь ближе к папе, положив голову ему на плечо.
— Могу я поговорить с вами кое о чем?
— Конечно, — говорит Синди, захлопывая книгу.
— Вы должны пообещать, что не будете злиться или делать поспешные выводы.
— Обещаем, — говорит Папа, беря меня за руку. — Но тебе лучше не быть беременной.
— Господи Иисусе, папа! Тебе нужен фильтр.
— Это правда.
Синди нежно хлопает его по руке:
— Так что же происходит?
Я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что никого нет поблизости.
— Эм... Вот в чем дело. Я провожу много времени с Джеком... и я хочу попробовать завести отношения с ним…
— Нет, — говорит папа, быстро качая головой.
— Но он мне действительно нравится.
— Я же говорил тебе ничего с ним не начинать.
Как ты скажешь своему отцу, что уже слишком поздно? Не то, чтобы я сказала ему, что мы с Джеком уже были на третьей базе…
— Как ты могла ослушаться меня? — его голос злой и полон боли. — Ты знаешь, Гудвины не хотят, чтобы мы вмешивались в их жизнь. Они даже не хотят, чтобы мы находились в их доме!
Синди похлопывает его по колену.
— Тс-с-с, — она смотрит на меня взглядом разочарованной мамы, хотя она еще даже не моя мачеха. — После того, что случилось с Муншадоу, я не хочу, чтобы тебе снова было больно. Быть с Джеком может быть хорошая идея сейчас, но это может измениться.
Воспоминания о поцелуе Джека ночью, а затем о том, что он отступил на следующий день, всплывают в моей памяти. Он играл с Эбби Винчестер. Вероятно, он так же списал Келси Пейнтер. Но со мной может быть по-другому, верно?
— Но это мое решение, — говорю я. Расставания всегда возможны, но без него жизнь будет похожа на езду на супермедленном Муле. — Я хочу этого.
Папа и Синди обмениваются долгим взглядом. Наконец он издает длинный вздох.
— Мы не можем позволить тебе принять решение, которое испортит нашу работу, поняла? — он двигает челюстью. — С тех пор, как мы переехали сюда, каждое решение, которое ты приняла, было эгоистичным или опасным – с твоей работой жокеем и верховой ездой, просмотром колледжей на компьютере или отношениями с сыном моего босса. Ты знаешь, я не могу позволить себе отправить тебя в колледж, — папин голос срывается. — Рори Уитфилд хороший парень. Почему ты не встречаешься с ним?
— Мне никогда не нравился Рори.
— Наши жизни, — начинает папа, выдыхая. — У нас никогда не будет такой жизни, как у Гудвинов. Я не знаю, какие идеи это место вкладывает в твою голову, но это должно прекратиться прежде, чем пострадаешь ты, Синди и твоя младшая сестра, поняла? — его тон яростно злой и серьезный.
Мои руки и губы дрожат. Меня тошнит. Пронзающая боль устремляется вверх по рукам к груди. Я начинаю вся дрожать.
Папа никогда так со мной не говорил. Ни разу. Взрослея, папа рассказывал мне истории о том, как его отец, мой дедушка, никак не мог сохранить постоянную работу конюха, и они покупали все свои продукты на продовольственные талоны. Разве отец не начал работать в Кедар Хилл, потому что хотел лучшей жизни? Что плохого в том, что я иду за чем-то лучшим?
— Могу я все еще быть жокеем? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, сжимая руки в кулаки.
— Я сказал, что ты можешь, пока не случится что-то плохое, не так ли? — Папа проводит рукой по волосам, крепко сжимая их.
Синди говорит:
— Мы просто беспокоимся о тебе, пирожок.
— Перестань называть меня так! — взорвалась я. — Только мама и папа могут так меня называть!
Синди опускает взгляд на свой живот и начинает плакать. Лицо папы сразу смягчается и он говорит ей, что любит ее и ребенка. Ивонна появляется в дверях с широко раскрытыми глазами, держит в руках вязонину и смотрит на нас троих. Она подмигивает мне и кивает, прежде чем исчезнуть в своей комнате.
Я стою с трясущимися коленями.
— Я собираюсь прогуляться.
— Держись подальше от Джека Гудвина, — кричит Папа.
Я выбегаю за дверь, игнорируя папу, вытаскиваю леденец из кармана и пихаю его в рот.
***
Я преодолеваю путь до пастбища Гринбриар, прежде, чем начинаю рыдать. Уже вечер воскресенья, и каждый наслаждается послецерковным ужином с родными. Треки пустынны. Вокруг лишь несколько рабочих, следящих за пасущимися лошадьми. Я открываю ворота, и Звезда тут же подбегает ко мне, тихо ржа. Он не останавливается, чтобы показать мне уважение; он зарывается носом в мою шею и вздыхает.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я ему в гриву.
Как папа мог так на меня кричать? Его не волнует, что я чувствую к Джеку? Я никогда не кричала на него: ни когда забеременела Синди, ни когда он не мог позволить себе другого ребенка. И я вовсе не была эгоисткой. Конечно, папа не знает, что я попросила мистера Гудвина дополнить зарплату Синди моей собственной…
Три собаки Джека, задыхаясь и слюнявя все вокруг, преследуют друг друга вокруг кедровых деревьев. Я поворачиваюсь и нахожу Джека, смотрящего через плечо в сторону усадьбы.
— Я надеялся, что найду тебя здесь, — говорит он, приподнимая уголки рта и слегка ухмыляясь. — Это становится нашим местом, — он показывает на пастбище.
Я киваю, слегка улыбаясь.
— Что случилось? — шепчет он.
Я качаю головой, еще не готова рассказать.