Ударило снова и снова, как взрывной волной раскидывая в стороны сомкнувшуюся землю, выталкивая из могилы ящик. Заставило в мелкие щепки разлетаться дерево.
Ветер стих.
Александра стояла в середине круга. Вокруг дотлевала голубым пламенем её несостоявшаяся темница.
– С возвращением, дорогая, – радостно улыбнулась Аста. – Твой мир ждал и, наконец, дождался возвращения Спайдеров.
Холод, сковавший тело, достал до души и никак не желал уходить. Разрастался, будто уродливый цветок, проходя через сердце, карябая острыми шипами и, вонзаясь изнутри, оставлял шрамы.
Александре мерещилось, будто вовсе не символически её похоронили в одном месте, чтобы она смогла воскреснуть в другом. Стоящие вокруг люди в чёрном виделись бесами, пришедшими за ней, чтобы отвести в чистилище.
Она постаралась подавить тошноту и головокружение, вызванное перемещением из леса обратно в дом.
Дэмиан молча поставил перед Александрой дымящуюся кружку ароматного напитка. По запаху сложно было определить, что за растения входили в его состав.
– Выпей, это поможет взбодриться. Присядь. Наверняка ведь устала?
«Устала» было не совсем то слово, которое подобрала бы Александра для описания собственного состояния. «Опустошена», «напугана», «в шоке», «обескуражена», а не «устала».
– Ведьмы могут менять реальность усилием воли?
– Что, прости? – повернулась к Александре Аста.
– Я спрашиваю, можно ли сделать так, чтобы вы все исчезли и не появлялись?
– Чтобы достигнуть подобного результата, боюсь, тебе придётся нас убить.
– Неплохая мысль.
Краем уха Александре удалось расслышать обрывок фразы и всё внимание ей устремилось к разговору между Лютером и Росио.
– Ты знаешь, что я прав. Ей потребуется наставник, способный подготовить в короткие сроки к тому, что её ждёт.
– Да с чего ты взял, что эта роль по тебе?
– Её мать доверила мне девочку после рождения. Думаю, и сейчас она была бы рада…
– Я так не думаю. Морелла доверила тебе несмышлёного младенца. Это совсем не одно и тоже, что симпатичная молоденькая девица.
– На что ты намекаешь? – разозлился Росио.
– Намекаю? – коротко хохотнул Лютер. – Я говорю открытым текстом! Лекса останется жить в моём доме вместе со своей тёткой. И это не обсуждается.
– Разве я говорил, что хочу забрать её отсюда?
– А чего же ты, в таком случае, хочешь? – раздражённо фыркнул Лютер, всплеснув руками.
– Я же сказал – хочу её обучить. Будь Арли здесь, он бы доверил это мне. Ты сам это знаешь.
– Поступай, как хочешь, – устало отмахнулся Лютер. – С одним условием: до отбытия в Академию Лекса останется здесь.
Александра поставила так ни разу и не пригубленную чашку обратно на стол и поднялась
– Проводи меня в мою комнату, – попросила она Дэмиана.
Перехватив согласный кивок отца, кузен покорно зашагал вперёд.
В полном молчании они миновали несколько этажей.
Уже перед дверью кузен обернулся:
– Ты злишься на нас?
– Я хочу спать. Не мог бы ты уйти с дороги?
Чтобы попасть в комнату, следовало отодвинуть кузена в сторону, а это не представлялось возможным до тех пор, пока сам он не посторонится, чего делать Дэмиан, судя по всему, не собирался.
– Я вижу, злишься. Смотришь почти с ненавистью. Ты просто не понимаешь... думаешь, мы поступали с тобой жестоко? Думаешь, кому-то из нас это нравилось? Но чтобы твои силы вновь высвободились, нужно было создать ситуацию…
– Не утруждайся разъяснениями, – оборвала его Александра. – Знаешь, мне плевать, по какой там причине, стремясь к каким высоким целям вы сделали то, что сделали. Всё, что я помню: меня живьём положили в могилу. А ты, между прочим, просто стоял и смотрел.
– Что же, по-твоему, я должен был сделать?
– Не знаю и даже думать об этом не собираюсь. Достаточно того, что ты не сделал ничего, чтобы раз и навсегда вычеркнуть тебя из списка друзей и никогда туда больше не заносить.
– Никто из нас не хотел причинить тебе вреда… – начал заново кузен свою мантру.
– Из-под земли всё выглядело иначе, – оборвала его Александра.
– Ты должна понять…
– Я ничего не должна ни одному из вас! А теперь, будь добр, просто уйди с моей дороги.
– Я…
– Прочь! – рявкнул Александра и Дэмина отшвырнуло невидимой рукой, с силой бросив на пол, прямо на середину золотисто-алой ковровой дорожки.
– Ого! Ничего себе!