ЮМАТОВ
Не то, чтобы меня колбасит, но героем я себя сейчас не чувствую. Меня прямиком приглашают в столовую, в которой тут же запирают дверь.
Сквозь панорамное окно вижу Аврору, которая нежится на солнце, развалившись на шезлонге у самой кромки воды. Моя девочка великолепна. Богиня! Каждый изгиб ее прекрасного тела…Она даже лежит идеально, вытянув ножку. Опомнился только когда заметил, что Ветров за мной наблюдает. Прочухал, что я пялюсь на его дочь.
— Слушаю, — говорит он немного натянуто и раздражённо.
— Мы встречаемся, — выдаю я, понимая, что если буду заходить издалека, то буду выглядеть мямлей. Трудно сохранять самообладание, когда на тебя ТАК смотрят. Словно хотят пристрелить, но правила приличия не позволяют.
— И ты решил мне сообщить лично.
— Не хотел, но понимаю, что надо.
— И в чем причина? В отце?
— Частично, — признаюсь я, потому что не только он повлиял на мое решение. Почему-то с Авророй хотелось сделать все по-другому. Не знаю причины, но мне это все нравилось. Или нет? По крайней мере, я ни из-за одной девчонки ещё на лез на рожон по собственной инициативе. Чувство внутри какое-то идиотское. Переполняет меня гордость за себя и крайняя тоска, что умру я в полном расцвете сил.
Но нет! Ветров ведёт себя адекватно. Хмыкает, направляется к бару, откуда берет пузатую бутылку с жидкостью чайного цвета и два стакана.
— А полную картину что дополняет? — продолжает он допрос.
— Уважение к Вашей дочери.
— Правильный ответ, — мурчит он, как чеширский кот, наполняет стаканы и один из них протягивает мне.
Надо отказаться. Я же не пью даже воду просто так, а сейчас перед европейским чемпионатом почти и не ем, сгоняя массу. Про выпивку вообще молчу. Но говорить "нет" Ветрову нельзя, а отмазку придумать не могу на ходу, потому что все ещё волнуюсь.
Говорят, что распитие спиртных сближает. Посмотрим на сколько это правда.
ВЕТРОВА
— И что мне прикажешь делать с этим телом? — смотрю на отрубившегося Руслана, валяющегося на диване посреди гостиной и недоумеваю. Они с папой закрылись в столовой на сорок минут, а эффект…вон он какой эффект. И родитель ещё подхихикивает, пытаясь удержать равновесие.
— Пусть спит, — говорит он прямо.
— Па, ты обещал по "писяшке", а влил в него сколько?
— Зато тихий, и руки не распускает.
— Это не решение. Я тебе говорила, что от твоего мнения ничего не изменится.
— Не ругайся, милая, — он целует меня в макушку, — зато одно из испытаний он прошел.
— Чего-о-о? — воплю, упирая руки в бок. — Какие ещё испытания? Пап, сейчас не средневековье, и мы не на каком-то сранном Форт-боярде.
— Мое уважение, куколка, надо заслужить, — ещё один поцелуй в макушку.
— За уважение, значит, говорили, — догадываюсь я. — И ты в таком состоянии на работу собрался?
— В таком состоянии я плохо работаю. Поеду к маме пи***юлей получать. Скажу, что меня будущий зять напоил.
— Конечно, сидел и заливал в тебя, а ты такой бедненький не мог сопротивляться.
— У нас не было выбора, — пожал папа размашистыми плечами уже в дверях.
Он уехал, а пьяное тело спало ещё почти четыре часа. Слабенький. Или это папа замаринованный? И пока ОНО отсыпалось, я занималась работой. Ирка подкинула заказ. Вернее не сама она, а Гарик. И теперь мазюкала на бумаге эскиз будущего сайта.
Папа перед отъездом посоветовал дать опохмелиться Юматову, поэтому пошла приветствовать гости после того как послышался грохот. Нужно что-то делать пока тот не разнёс дом.
— С***ка, бл***дь… — держась за головушку, как молитву повторял Руслан.
И по-человечески мне было его крайне жалко. Но вредная бабья душонка захотела шоу.
— Привет, дорогой!
Перевернул он оказывается вазу с журнального столика. Хорошо хоть не сам столик. Мама бы умерла от горя. Сколько сил и нервов она потратила, чтобы припереть его сюда из самой Италии.
— Я идиот. Господи, у меня сейчас башка взорвется, — посетовал он на свое состояние. Потом обратно на подушки.
— Мой тебе дружеский совет. Никогда и ни за что не соглашайся пить с моим отцом.
— Как-то ты поздно предупреждаешь о таких вещах. Я что сразу вырубился?
— Да! Тебя нарекли слабаком, но согласие свое дали, — захлопала ресницами сдереживая восторженный смех по поводу того, как у Юматова округлились глаза.
— На что?
— На брак. Мы женимся.
— Если это шутка, то неудачная.
Я конечно не обиделась, но слова задели. Рано ещё о таких вещах говорить, но постебаться это святое.
— Какие уж тут шутки? Ты просил пьяным моей руки, папа согласился. Уже и с твоим отцом обговорить успел детали.