Ей вдруг стало так жалко себя. Ей стало так обидно и так тоскливо, что она снова заплакала не в силах сдерживать слезы.
Она плакала не от страха, не от предчувствия ожидающих ее впереди ужасов и унижения. Она плакала от своей полной беспомощности, от одиночества, от чувства покинутости и заброшенности.
Даже образы матери, отца, Александра, возникавшие в ее уставшем воспаленном воображении, вызывали теперь лишь обиду и раздражение – они не смогли защитить ее...
– Ну что. Банда, вроде бы мы разминулись? – Востряков специально старался говорить спокойно и невозмутимо, ничем не выдавая своего беспокойства, чтобы лишний раз не бередить рану друга.
– Да, кажется, разминулись. Ведь не могли же мы их настолько опередить?
– Мне тоже так кажется. Что ж, поехали на таможню.
Их "мицубиси" стояла на трассе при самом въезде в Брест, и впереди, километрах в полутора, сиял в темноте яркими огнями пост ГАИ, оборудованный при въезде в город.
– Знаешь, у белорусов есть странная привычка обыскивать все автомобили, передвигающиеся по ночам, поэтому, мне кажется, самое время попрятать наши "пушки".
– Ты думаешь?
– Вон там, на посту ГАИ, нас обязательно встретит закованный в бронежилет спецназ, который перетрясет всю нашу машину. Ты уж мне поверь, я здесь не раз проезжал.
– Но ведь мы граждане другого государства!
– Это для них дополнительный фактор раздражения Кстати, спрячь подальше свой российский паспорт. Теперь ты гражданин Украины, не забыл еще?
– Да, конечно.
– Кстати, ты не заметил, тот мост с высокими перилами, через который мы проезжали, далеко остался?
– Да нет. Километров пять-десять, не больше.
– Отлично. Едем. – И Востряков, оглянувшись, резко развернул машину, перепрыгнув через травяную разделительную полосу.
– Ты куда? Нам же к границе!
– Банда, ты собираешься прятать оружие на глазах местных спецназовцев?..
Когда пистолеты и боеприпасы были уложены в крыльях и навесная защита надежно скрыла следы присутствия тайников, Востряков взял АКСУ и улыбнулся Банде:
– Прощайся, Сашка, с этой "пушкой". Хороша она, но нам придется от нее избавиться.
– Ты думаешь?
– А ты думаешь, мы сможем ее протащить через границу?
– Я не знаю...
– А я знаю. У тебя лопата в машине есть?
– Вроде была.
– Тогда попробуем ее закопать. Запомни место – мост через Мухавец, левый берег. А вдруг когда-нибудь еще пригодится?!
...Скоро все было кончено, и "мицубиси", ведомая Востряковым, снова устремилась к границе.
– Тут, Банда, есть несколько переходов Частники идут на Варшавский мост, а для грузовых машин есть другой пункт, Козловичи. Мне кажется, нам надо сначала подъехать туда.
– Что бы я без тебя, Олег, делал, даже не представляю. Я же во всех этих делах такой профан...
– Банда, каждому свое. Кстати, не откроешь ли ты банку с колбасой? Что-то я проголодался.
– Ты, как всегда, прав...
Получить полную информацию о машинах арабов оказалось крайне просто. Грузовики опередили их буквально на пару часов, и инспектор таможни, получив хрустящую стодолларовую бумажку, оказался очень любезен, припомнив все до малейших деталей.
– Груз принадлежит фирме "Чехавтотранс", конечный пункт – Прага. А что, ребята, у вас с ними какие-то проблемы?
– Да, нам нужно с этими арабами кое о чем поговорить.
– Осторожно, ребята, их шестеро, и морды этих водителей мне не очень сильно понравились.
– А вы досматривали машины?
– Конечно.
– И больше никого не видели?
– В смысле?
– Ну, девушки с ними не было?
– Нет, а что?
– Да так. А в фуры заглядывали?
– Нет. У нас не было для этого оснований.
Фуры были опечатаны московскими пломбами, все таможенные и транзитные сборы уплачены. Документы, пломбы – все было в порядке.
– Теперь все ясно, – Банда и Востряков многозначительно переглянулись. – Оружия, конечно, при них не было?
– Естественно.
– Ты понял. Банда?
– Что?
– Все было спрятано в фурах. Пломба целая – таможня не трогает. А где и как ставилась пломба – дело левое.
– Вы хотите сказать, что груз не соответствовал документам? – таможенник насторожился.
Если бы ему удалось перехватить контрабанду, он мог бы неплохо продать эту информацию польским коллегам. Дело в том, что польские таможенники получали по четыре тысячи долларов премии за каждый раскрытый случай контрабанды и с радостью покупали информацию о контрабанде у белорусов, оценивая ее в тысячу баксов. Обоюдовыгодное, так сказать, международное сотрудничество в действии.
– Нет, вряд ли. Просто у нас есть кое-какие подозрения насчет конечного пункта назначения. – Востряков постарался замять дело, рассеяв подозрения таможенника. Вряд ли было нужно втягивать в это дело официальные органы.
– Ну, смотрите... А, и еще. Вы ребята вроде хорошие, поэтому лучше я вас предупрежу, – таможенник помялся немного, как будто пытаясь вспомнить что-то важное, и, получив еще двадцатку, "вспомнил": эти фуры сопровождала легковушка. Черная "БМВ-318", последняя модель.
Номера, извините, в темноте не разглядел. Но в том, что она сопровождала груз, не сомневаюсь.
Она исчезла, как только машины пересекли границу.
– Спасибо. – Банда и Востряков встревоженно переглянулись: подтверждались все их предположения. – А вы случайно не подскажете, куда обычно направляются машины, желающие проехать на Прагу? По какой дороге в Польше лучше податься?
– Направление одно – Варшава, Лодзь, Вроцлав. А там, через хребет, и Прага. Там увидите, всюду указатели, так что проблем у вас не должно возникнуть.
– Ну спасибо.
– Желаю удачи.