Джеймс покачал головой, стряхивая задумчивость, напавшую было на него от избытка информации. Разумеется, многое изменилось за то время, пока он бродил по миру людей, к этому и шло, потому как люди чересчур активно вторгались в эльфийские владения еще до его ухода. Страшно представить, что могло произойти, пока он бродил по чужим землям. Но неожиданно странно оказалось чувствовать, что девчонка, трясущаяся при каждом шорохе все время их путешествия, стоило ей перейти Врата, вызывается спасать его шкуру и смеется ему в лицо, показывая, как все изменилось.
Но, признав правоту Виктории, Джеймс все же взмахнул рукой, закрывая глаза и сосредотачиваясь. Выбрать, во что оденется он, проблемы не составило. Легкие штаны, заправленные в низкие сапоги, да полупрозрачная рубашка небесно-голубого цвета с завязками на груди легли на него так же, как и в день его ухода за Врата. Насчет наряда Виктории, Джеймс думал значительно дольше, остановившись на высоких сапогах и легком платье с неопрятными краями цвета летнего солнца. Волосы Виктория распустила сама, парой легких движений, а потом присела на корень, позволяя эльфу сделать ей прическу, в этот раз украшенную живыми цветами вместо жемчугов. Трость, сложенную до длины столовой ложки, девушка закрепила на поясе, при этом проверив, легко ли она может ее высвободить.
— Зачем тебе вообще эта штуковина? Ты так со своим ключом не носишься, как с ней! — спросил Джеймс, когда девушка осматривала себя в зеленом отражении смолы, в очередной раз обратив особое внимание на золотой шар с небольшой сейчас рукоятью.
— Ключ всегда при мне, — беззаботно ответила Виктория, не задумавшись ни на секунду. — А тростью я могу сражаться. Все-таки неприятно чувствовать себя абсолютно безоружной.
Джеймс лишь заливисто и обидно рассмеялся, услышав от девушки такую фразу. Заметив же, как Виктория с немым укором смотрит на него, презирая смех над собственной гордостью, эльф притворно утер проступившие на краешках глаз от смеха слезы, и с издевкой прокомментировал:
— Что-то она не спасла тебя от меня!
Виктория нервно пожала плечами, не собираясь поддаваться на провокацию. Пусть думает, что пожелает, этот мир играет давно не по правилам эльфов, сдавшись на милость людей. Если за Вратами Джеймсу не находилось равных среди воинов, то здесь все становится иначе: пешки превращаются в дамок, обводя вокруг пальца бывших фаворитов игры.
— Пошли уже, — предложила вместо спора Виктория, улыбнувшись ему в ответ.
— Все равно совсем пешком я тебя не поведу, — щелкнув по носу, предупредил эльф, неожиданно поставив ее на следующий корень, который с земли доставал девушке до пояса. — И не смей прыгать вниз, мы пойдем вдоль! — погрозил Джеймс, залезая следом увы не с той легкостью, с какой бы он сделал это раньше. Конечно, магия облегчила бы им дорогу, но ради безопасности придется еще немного поиграть в человека. Радует лишь то, что до деревни все их приборы да и они сами не могли добраться.
Виктория пошла в указанном направлении, смешно дергая ногами, пытаясь не поскользнуться на круглом влажном стволе. Руки девушка раскинула словно крылья, периодически взмахивая ими, но взлететь не могла, да и не очень-то собиралась. Настроение первый раз за несколько дней оказалось солнечным, как и небо, которое скрывалось за огромными листьями деревьев и бутонами непривычных разноцветных растений.
— Ты такая беззаботная. Что с тобой вдруг произошло? — полюбопытствовал Джеймс, с интересом наблюдая за сменой настроения у строгой и боязливой в мире людей Виктории.
— Я теперь ценный заложник, и ты не сможешь меня убить! — отозвалась девушка, не оборачиваясь. Сказала полную глупость, но на самом деле могла перечислить еще сотни причин, почему у нее есть повод для радости, и она гарантированно останется жива при любой игре. Но эльфу их знать необязательно, чтобы он не сорвал ее планы раньше времени. Раз уж он сам предложил отвести ее в деревню, грех ему мешать.
— Ты и раньше так думала! — попытался урезонить ее эльф, но у Виктории уже ждал момента ответ столь же нелепый, как и первое предположение:
— В том мире ты все-таки волновался за свою шкуру, здесь сможешь удрать, бросив меня на произвол судьбы.
— Вик, это глупости! — немедленно сообщил ей Джеймс, немного нахмурившись, чувствуя, что не понимает какой-то детали. Однако эльф не мог сообразить даже к чему именно она должна иметь отношение, поэтому опасения остались сумбурными и неясными, не в силах приобрести очевидный контур.
— Я понимаю, — сообщила девушка с улыбкой, чуть поворачивая голову к нему, на какое-то время замирая, чтобы удостоить его притворно откровенного взгляда глаза в глаза.
Замерев ненадолго рядом с ней, Джеймс легко подтолкнул ее в спину, чтобы совсем не расслаблялась. Эльф до поры позволял себя вести, поскольку время в пути не поджимало, позволяя превратить возвращение домой в неспешную прогулку по давно покинутым местам, которым хотелось освежить в своей памяти. Задерживаться, впрочем, Джеймс не собирался, поэтому и решил ненавязчиво поторопить свою спутницу. Но девушка вместо того, что продолжить путь, легко соскользнула по стволу на землю, решительно предупреждая:
— Я и тебе советую спуститься. Там впереди сети, очевидно, кто-то раскрыл эту тропу и поставил ловушку.
Джеймс резко перевел взгляд с Виктории на дальнейший путь, который она отказывалась пройти, и прищурился, с трудом разглядев на деревьях черные точки, от которых тянулись различимые только при случайном падении солнечного луча нити. Зная об их существовании, эльф смог бы их разглядеть, но задумавшись, наверняка попался. Поэтому, надо признать, в в очередной раз, пленница по доброй воле спасла ему жизнь. Скользнув, Джеймс спустился к ожидающей его Виктории, которая тут же продолжила путь вдоль стебля, нарушая покой нетронутой травы.
— И много эльфов вы таким хитрым способом отловили? — невзначай поинтересовался Джеймс, но Виктория, несмотря на внешнюю расслабленность, прекрасно отдавала себе отчет в том, что надо ответить и в какой момент.
— Не я, они. Мне подобные игрушки не нравятся. Кого-то удается перехватить, правда, чаще сбегают из сетей, если рядом не оказывается стражников, — охотно оповестила она, заставив эльфа сжать зубы. Настолько беззаботно рассказывать, как люди ведут отлов разумных хозяев этого мира, словно каких-то животных, казалось Джеймсу диким и неприемлемым. Но Виктория беседовала о подобных вещах без малейших угрызений совести, как ни чем не бывало, обернувшись к нему, заметив, что сети закончились.
— Нам стоит вернуться обратно? Если да, то можешь поднять нас с помощью магии, здесь камеры не засекут, это слепая зона, — спросила она, останавливаясь. Корень, по которому они шли, в этом месте возвышался настолько, что Виктория не смогла бы достать до края, вытянув руку вверх.
— Можно пройтись и пешком, мы все равно почти пришли, — предложил Джеймс, опережая девушку, чтобы перенять руководство в свои руки.
Эльф уверенно пошел вперед, приминая нетронутую до этого никем траву. В отместку, раскачиваясь и сгибаясь под мужскими сапогами, травинки осыпали его градом капель, которые в человеческом мире приняли бы за росу. Но у эльфов трава оставалась влажной постоянно, в отличие от росы, которая в течение дня бесследно пропадала, превращаясь в воздух.
Виктория шла следом, с интересом разглядывая привычные, но незнакомые места. Из-за стычек с эльфами люди не имели возможности побыть в этом непривычном для них мире наедине с природой, чтобы понять ее. Отчасти в таком положении дел имелись как свои минусы, так и свои плюсы: мир становился загадочнее и интереснее для пришедших из-за Врат, а природа не теряла свой первозданный вид. Но эльфы не пускали людей на свою территорию, разумеется, не по этим причинам.
Джеймс занырнул под корень, выпрямляясь уже по другую сторону, Виктория повторила его маневр, удивившись, насколько небрежно он может себя вести. Ведь «заложница» могла потерять его из вида и идти на все четыре стороны. Внимательность, с которой она следила за дорогой, запоминая каждый поворот и не отставая ни на шаг, насторожило бы кого-то чуть более подозрительного. Возможно, он уже что-то понял? Однако по здравому размышлению, через какое-то время Виктория осознала, что опасаться нечего: Джеймс просто не может привыкнуть к тому, что люди ориентируются в этом лесу по-другому, не зная, всех его секретов.