«Ненавижу и одновременно обожаю этот вид оружия. Но только не против себя». – думал он, уклоняясь от изогнутого клинка, который чуть было не рассёк ему нос. Далее он вовремя выставил ногу, сделав подножку, и противник с копьём неловко повалился. Тут же последовал нейтрализующий удар сапога в лицо – больше он не встанет, а его оружие, дребезжа по камням, скатывалось по наклону пригорки к арбалетчикам.
Последний был с сетью, за спиной у него был щит. Он, облизнувшись, достал маленький топор и выжидающе стоял как и Ронэмил.
– Надеюсь тебе весело вот так стоять на холоде. – усмехнулся однорукий.
– Мне не холодно. Сдавайся. – простуженным голосом проговорил тот.
– Как и мне. Ну, хорошо, постоим. Хотя нет, я лучше сяду, а ты стой. – Ронэмил действительно присел, тем самым разозлив противника. Быстрее чем он того ожидал, противник наскочил на него, грозя оружием; одноглазому пришлось отступить в сторону, к краю пропасти – попытки атаковать не было.
– Хочешь покажу кое-что? – улыбался воин с один топором.
– Честно говоря нет, оставь это для своей жены. Хотя, если посмотреть на твою вырождённую рожу, вряд ли у тебя, такого «симпатяги», девушка когда-то была. – и это тоже его разозлило. Он сделал два размашистых удара топором, третьим метил в живот; Ронэмил его парировал, но не до конца – его слегка задело. Когда тот замахнулся вновь и нанёс удар в плечо, он присел, зажал его руку своей одной.
Одноглазый с лёгкостью вырвал топор, ударил лбом в нос и, схватив противника за рукав, перебросил через себя в пропасть с улыбкой.
– Погодите момент! – он прошептал: «я победил, а ты проиграл». – Может быть сразимся нормальными оружиями, или вы способны только стрелять и перезаряжать? – спросил запыхавшийся одноглазый.
– А ты хитрый, видать халявы хочешь – так? – спросил его человек в рясе со щитом и топором. – Думаешь, если ты однорукий, то это даёт тебе поблажку?
– По вашему честно выступать в таком количестве против однорукого? Представь что у тебя одна рука, что бы ты сейчас, стоя на моём месте думал? – тянул время и усиленно думал Ронэмил.
– Конечно же что это неправильно. Но знаешь, сам мир неправильный как по мне. У нас приказ захватить, а не убивать...
«Хм, а что если»…
– Я сдаюсь... – сказал он и пошёл к ним с поднятой рукой.
– Умница. С тобой проще, чем с ней.
Более менее приблизившись к первому, он достал из ножен кинжал и тут же вширь резанул по шее. У противника изо рта пошла кровь, он, захлёбываясь, выронил щит, сел на корточки, пытаясь сделать хоть что-то, но было уже поздно. Ронэмил кинул в другого свой кинжал и промахнулся.
Их разделяло большое расстояние, что сильно не нравилось однорукому, и наоборот арбалетчику.
Резко подхватив щит с земли, он защищал жизненно важные места; торс весь был закрыт и он мчался со всей скорости к противнику, но болт всё равно выстрелил именно в щит, стрелок надеялся пробить его, но, увы!
Арбалетчик с ворчанием отбросил оружие, поняв, что дальнейший бой будет ближним. Он вынул меч и приготовился к неминуемому столкновение, который и последовал, отбросив его как палено от удара топора в сторону. Но его противник не был так прост, он тут же встал и начал наносить удары в шею, колено и руки – и всё это припасённым болтом. Оружие Ронэмила было слишком смехотворным, хоть и заострённым, но противник понимал, что с ним не шутят.
Противник однорукого споткнулся из-за боли, увидел торчащий болт из бедра и был в недоумении несколько секунд. Однорукий победоносно улыбнулся и ударил единственной рукой по шее противника, пощадив его, облегчённо вздохнув.
– Да. Кра-а-а-сиво. – глубоко протянул его давний противник. – Я ждал этого момента. Знал бы ты, в чьих лапах я побывал – не поверил бы... Чего мне стоило добраться до тебя, примкнуть к наёмникам – так целая история вышла бы... Ха! Я вижу, что вооружения у тебя нет, оно и к лучшему. – Башил зловеще улыбался, сознавая своё превосходство. В одной единственной руке он крепко держал нацеленный арбалет.
– Ты? – устремил свой взор Ронэмил. – Но как?
«Мне же передали что его добили... Чушь». – подумал он, страшась этого дикого человека.
– Должно быть чистое везение.
– А ничего, что я сейчас перебил многих воинов и устал? Это же было невозможно! Да как же ты, зараза, выжил-то?
– Да какая разница? – последовал точный выстрел в грудь.
Арбалетный болт с трудом пробил кольчугу под кожаной курткой. Ронэмил думал, что он с ним встретится в ближнем бою, так сказать равно, но тому не терпелось совершить казнь.
Откинув арбалет, Башил приблизился и присел рядом с Ронэмилом, начав сдавливать его горло.
Сзади незаметно подошёл белый наблюдатель с сиреневыми полосами на мантии и, положив руку на плечо верзиле, глубоко, проникновенно проговорил:
– Нет-нет, прекратить. – в голове Башила послышался звучный, сильный и уверенный голос. Тот голос, которому невозможно противится. – Он пригодится для допроса. Ты более не нужен – уходи. Немедленно уходи. Всё зачтётся.
----------------------------------------------------------
Гапдумол не мог бежать по лесу от приближающейся угрозы так же, как его друзья. Более не было смысла отдалять неизбежное, он знал, что будет дальше и готовился к этому. Он не спеша положил посох на листья перед собой, высыпал из мешочка красный порошок, затем добавил синий, всё это размешал руками, нашептал слова из старого наречия и рассыпал вокруг себя. Пусть в него выстрелит хоть сотня арбалетов – на их недолёт будет даже забавно смотреть, думал он. Если подойдут вплотную с оружиями наготове – почувствуют небывалую слабость в теле, галлюцинации и страх, которые неминуемо настигнут их.
Смеркалось. Из-за хвойных деревьев начали появляться враги, радостно крича остальным, что он, мол, один-одинёшенек. Приближающихся членов культа и наёмников начал подхватывать в воздух сиренево-кровавый вихрь, шипящий и искрящийся. Хоть кудесник и многим до этого пытался изменить мышление на благое, но сейчас была другая ситуация, придётся пролить кровь.
Таинственные, красивые вихри разных оттенков поднимали всех, даже тех, кто на лошадях – разрывая плоть не щадя. Некоторые части плоти отлетали к Гапдумолу, но у него были закрыты глаза, сейчас он видел мир по-иному.
Не было деревьев и растений – только изумрудные очертания людей на малиновом фоне. Он с лёгкостью расправился уже более чем с тридцатью воинами благодаря мощному, нещадному вихрю, но начинал ослабевать от потраченной энергии.
Спустя четверть часа, оглянувшись, он не заметил противников и облегчённо вздохнул. Но как только он расслабился и оглянулся, тот тут же почувствовал одинокую сущность белого цвета, в отличие от других.
Гапдумол конечно же не паниковал, но насторожился и открыл глаза, чтобы рассмотреть, что это такое может быть. На самого высокого человека, одетого в белое, почему-то не действовали его умения – тот не торопился подходить. Старик понял кто это такой, и то, что против него нет метода кроме одного.
«И против наблюдателей вы, учитель, тоже не успели меня обучить. Ладно, придётся слегка размяться».
Кудесник особо не торопясь опёрся на посох, встал так, как будто бы был немощным калекой. Впереди только одно – бой. Он рассчитывал просчитать ходы противника и воспользоваться этим. Наблюдатель не отрывал от него взора – этот был особенный, с вишнёвыми крючковатыми узорами на белой мантии с глубоким капюшоном.
«Один из лучших, вот уж везение. Нельзя сейчас опозориться перед учителем, даже несмотря на то, что я не могу использовать ментальную силу. Пока он не глянул мне в глаза, надо срочно изменить мышление, как будто бы я и есть настоящий лидер».
Кудесник немедленно отвернулся, достал маленький нож для нарезания трав, и воспользовался им, чтобы проколоть себе кожу на ладони.