Сзади подошёл Ронэмил и тоже принялся рассматривать изображение на стене. Экстэрвыскочил из-за угла, весь радостный, и, передав незажжённый факел Вельмолу, прохрипел:
– Держи, для тебя тоже нашёл среди всей этой разрухи. Я в темени услышал чей-то шёпот, нагнулся и увидел отблеск металла в грунте. И представляете себе, чуть порывшись, я отыскал останки мужчины, закованные в невероятные доспехи! – про говорил он с перегарным выхлопом изо рта.
– Веди, надо глянуть этот твой невероятный доспех. – сказал Ронэмил, не веря в то, что в подобном месте может сохраниться нечто редкостно хорошее.
Спускаясь за Экстэром в тесные проходы катакомб, заваленные отсыревшими книгами и прогнившими досками, они направлялись глубже внутрь подземелья, где в заваленном камнями тупике их ожидал скелет возле скромного алтаря, облачённый в доспехи невиданной красоты со старым гербом Горбри на груди.
Вельмолу стало грустно от того, что из уязвимых мест доспеха торчали стрелы. Череп был в порядке, в отличие от челюсти, которая была почти как у Экстэра, но более наискось. В правой руке скелет держал меч, который до сих пор не заржавел, другой же рукой он что-то прижал к телу. Ронэмил подумал некоторое время, оценил доспех сверху донизу, смахнул с него пыль и стал раздеваться и облачаться.
– Это явно лучше, чем моё барахло. – проговорил тот почти уверенно, но в его голосе чувствовалась нотка оправдания.
Доспехи действительно были изумительными, с росписями старинных боевых столкновений, и непонятными волнистыми иероглифами, которые были неведомы никому из присутствующих.
Вельмола же более заинтересовало то, что было в левой руке у воина. Он наклонился, разжал засохшие пальцы и с рывков вырвал скрученный лист бумаги. Подчерк был непонятен вначале, как будто бы написано второпях, но чем более он силился понять суть, тем яснее становился таинственный текст:
«...Я думал, что делал мир чище, но это далеко не так. Меня по-разному называли, так что нет смысла представляться. Как такового имени никогда не было, лишь клички, полученные на войне солдатом и чины на службе, которые мне противны. Сейчас я истекаю кровью и не могу пошевелиться, даже ползти. Всё, что остаётся мне сделать, так это поведать свою правдивую историю. Знаю, что нет толку "выслушивать" историю от трупа, но я пытаюсь хоть как-то угомонить свой разум перед неминуемой гибелью; и, должен сообщить, получается вроде бы неплохо. Я чувствую искупление, когда чиркаю правду на бумаге.
Что ж, большую часть жизни я провёл убивцем, без сожаления и эмоций я убивал детей, мужчин, стариков и женщин. И почему-то только сейчас снизошло на меня осознание – какой же я говнюк, неспособный жить по человечьи, так, как мои жертвы. Проникая под завесой ночи в дома, я перерезал глотки всем тем, кто был указан на точно такой же бумаге. Как только я заканчивал "чёрное дело" я принимался за мародёрство, рыскал по комнатам в поисках ценностей. Я работал на культ долго, десять лет, но меня предал другой, точно такой же убивец, из-за того, что я стал более ценим и успешен, чем он.
Я принимался за большее количество контрактов и успевал за ночь убивать и похищать детей из домов тише, чем ходит кошка. Жаль, но я умираю в самый рассвет своих сил – во всех смыслах этого слова. Именно в сорок три года я впервые почувствовал, что такое настоящая любовь к женщине; лишь она одна была светом в этом тёмном мире мрачного Горбри. Но она никогда не узнает кто я такой, чем я занимался всю жизнь, как погиб, почему и где. Из-за неё я даже стал стихи сочинять, и ей они нравились... вот до чего дошло.
Ладно, я сбился и начал писать не о том. Я хочу предупредить тебя, читатель – ни в коем случае и никогда не вступай в культ Сумеречной звезды! Тебя там ждут жестокие проверки на преданность, кровопролитие невинных, пытки точно таких же, всякая мерзость и ритуалы мерзкому божку с целью примкнуть к ним. Мне ещё повезло, что я хорошо владел боевым искусством и не стал заниматься подобным.
Меня использовали по-другому. Я был просто наёмником под руководством их зазнавшегося владыки. Чувствую, что голова начинает сильнее кружиться, надо заканчивать текст. Я искренне сожалею о содеянном... перед каким-то листом бумаги, за все эти годы, за всё зло, что я сотворил. Мне горько. Но хуже того, я даже не успел пустить корни, у меня нет своих собственных детей – об этом я сожалею даже больше чем о загубленных душах.
Так пусть же тебе, прочитавший это, достанется хоть что-то, а не просто маленькая история убивца. Жаль только то, что это не достанется моей жене. Я начинаю кашлять кровью, нужно поскорее закругляться. Ясное дело, я получал немалые деньги и сокровища за контракты, и около тридцати процентов каждый раз откладывал для своих детей... которых нет. Боги, как тупо вышло, какая глупая кончина…
Всё впустую. Всё достаётся тебе, распоряжайся как хочешь. А я же уйду относительно чистым из этого мира. По крайней мере, моя совесть будет чиста, я сделал всё что мог. Тайник находится возле центрального парка, на Товарной улице, возле самого высокого дерева я зарыл всё, оставив на дереве знак. Скорее всего, тебе придётся это откапывать ночью, а не днём, так как днём тебя засекут. Мне более нечего сообщ…». – На данном моменте текст оборвался – видать воин погиб, но, кое-что для Вельмола всё это значило.
Чернобородый свернул записку четыре раза и запихнул в карман кожаной куртки.
«Центр раньше располагался в другом месте, а Товарная улица теперь там, где содержат буйволов. – догадался он, понимая, что прошло много времени. – Точно, там есть старый дуб, на который я в крайней молодости с трудом забирался – должно быть, это оно и есть. Но даже ночью там зажжены факелы, поставлена охрана, чтобы никто не присвоил себе скот. Ладно, что-нибудь придумаю. Нужно обязательно хорошенько разведать местность, изменившуюся за десятки лет».
– Что там написано? – поинтересовался Экстэр, проверяя меч, который присвоил себе.
– Ничего такого, что могло бы нам пригодится. – скупо ответил Вельмол, а сам подумывал о деньгах и о том, когда бы заполучить то самое сокровище и, при удаче, куда направить полученные суммы. Он уже, даже сейчас, хотел использовать их для дела: всё для того, чтобы оно благополучно началось и завершилось.
– Давайте уже проверим тот валун. – торопился Ронэмил, по лицу которого было понятно – ему здесь не нравилось.
Выйдя на прохладную улицу и обогнув собор, Вельмол увидал посреди идолов-старцев огромный камень покрытый мхом, под ним еле-еле виднелся квадратный стальной люк, запертый на весомый заржавелый замок.
– Ну, я думаю, втроём-то осилим его сдвинуть... – сомневаясь, сказал Ронэмил.
Экстэр поплевал в ладоши, усмехнулся, увидел на лицах товарищей неуверенность перед препятствием и сказал:
– Начинаем! – и они все вместе схватились и стали напрягать силы.
Земля под ногами разбухла, превратилась в кашу после недавнего ливня, опоры под ногами можно сказать не было. Все трое прикладывали максимум усилий, но толку не было – они пытались толкать камень, но вместо этого скользили.
– Пагуба! – выкрикнул поскользнувшийся Экстэр. – А что если расколоть его?
– И где ты найдёшь нужный инструмент? Об такой камень любое железо придёт в негодность, уж я-то знаю. – отозвался Вельмол. – Даже кувалды не помогут, мы все руки отобьём. А даже если и получится, что вряд ли, на это уйдёт слишком много времени. – проговорил он задумываясь.