— Я провела чудесный вечер! — сообщила она. — Я танцевала и смотрела, как танцуют другие, я завела друзей и наслушалась вдоволь скрипки. Теперь я точно знаю, что я настоящая шотландка!
Ее оживленное лицо в свете луны казалось особенно красивым, Финлей Давиот улыбнулся дочери и одобрительно кивнул.
— Кто отвез тебя домой? — спросил он.
— Элиза Форбес подвезла меня до ворот.
— Но мне показалось, будто с тобой был мужчина.
Яркий румянец залил ее щеки, но она как можно непринужденнее ответила:
— Да. Айэн Камерон проводил меня до ворот.
Повисла, казалось, бездонная пауза.
— Камерон? Интересно, как он осмелился дойти до ворот? — резко воскликнул отец, и его голос показался ей голосом незнакомца. — Неужели в отеле не нашлось никого другого, кроме Камерона, кто мог бы проводить тебя до дома?
Пораженная гневом, прозвучавшим в его голосе, Фиона повернулась к нему.
— Что ты имеешь против него? — спросила она. — Ты не хочешь, чтобы он жил в «Гере», — я почувствовала это с самого начала. Но разве это повод относиться к нему враждебно? Ты не можешь выгнать его оттуда, — с вызовом добавила она.
— У меня нет прав выгнать его из «Гера», — мрачно усмехнулся он, — но, может, сама земля прогонит его — придет время.
— Как ты можешь так говорить! — Она не могла поверить, что эти злые слова произнес ее отец, который был всегда таким добрым. — Купив «Тримор», ты остался чем-то недоволен?
— Кроме того, что мне не удалось купить «Гер», моя сделка вполне меня устраивает, — ответил он. — Но сейчас не время обсуждать это с тобой. — Его голос стал мягче. — Иди лучше спать, но запомни, я не потерплю, чтобы молодой Камерон приходил к нам в дом, как равный тебе или Алану!
Глава 7
К концу следующей недели Финлей Давиот начал приготовления к празднованию новоселья в «Триморе». Он призвал Генри Уэйра из «Ардталлона» помочь ему со снабжением и связался с двумя дорожными знакомыми, проводившими отпуск на севере Шотландии в Инвернессе, так что набралось с полдюжины охотников, включая и Элизу.
Элиза охотно помогала ему советами и, возможно, попыталась бы вмешаться еще больше, если бы Элисон Маккензи вежливо, но твердо не дала ей понять, что ее место в «Ардталлоне», а не на кухне в «Триморе».
В эти дни Фиона много общалась с Элисон, и между ними завязалась тесная дружба, несмотря на большую разницу в возрасте. Это были отношения дочки и матери, и Фиона теперь получала то, чего многие годы была лишена, а что касается Элисон, то для нее это было исполнение давней мечты. Люди часто удивлялись, почему это Элисон Маккензи так и не вышла замуж, но это был ее секрет.
Если новая экономка и вызывала вопросы у Финлея Давиота, то он был слишком занят все эти дни, чтобы задумываться над ними. Кроме того, он вскоре выразил желание, чтобы его сын повел себя как молодой помещик.
— Тебе придется сопровождать наших гостей, Алан, — обратился он к нему за завтраком в пятницу. — Так что оставь на время свою лодку и научись обращаться с ружьем. Я найду кого-нибудь, кто поучил бы тебя стрелять, чтобы ты смог занять нужное место в обществе, поскольку в один прекрасный день и дом и земля станут твоими.
Однако интересы Алана были настолько связаны с лодкой, что Фиона даже посочувствовала ему, однако решила, что, возможно, когда брат повзрослеет и станет лучше во многом разбираться, он с большей охотой согласится на роль помещика.
Она не видела Айэна Камерона с того самого вечера, когда он проводил ее домой, и вовсе не ожидала встретить его, когда отправилась собирать ветки памелы и остролиста для украшения зала.
Он стоял на опушке леса, разделяющего территории Тримора и Гера, с ружьем под мышкой. Обе колли сидели у его ног. Камерон учтиво поздоровался с ней.
— Вы похожи на колдунью, — улыбнулся он. — Для чего вам нужны эти ветки?
— Мы украшаем зал и главную лестницу… — Она опустила свою ношу на вереск.
— Это будет красиво, — задумчиво согласился он. — Мы всегда украшали зал на Рождество и Пасху, и еще на Хеллоуин…
— Я знаю! Фонари из тыквы и выуживание яблок ртом из ведра с водой! Мы в Америке тоже так веселимся!
Они вместе засмеялись, и звук их смеха поднялся вверх в лучах утреннего солнца, сливаясь с пением жаворонка и криком чаек, и мужчина, что шел через подлесок в их сторону, крепко сжал палку и шагнул к невысокой каменной ограде, разделявшей их.
Фиона увидела отца прежде, чем его заметил Камерон, и ее сердце замерло, когда их глаза встретились. В них не было ни гнева, ни осуждения, а лишь уже знакомая ей непреклонность.