— Дайте мне!
Ни разу в жизни она не испытала большего облегчения, чем в ту минуту, когда услышала голос Питера Форбеса.
Справившись с горелкой за пару секунд, Питер сочувственно обнял Фиону за плечи, чему она не стала противиться.
— Послушайте, не стоит так расстраиваться, — посоветовал он. — Это несчастный случай, и ничего больше. Такое довольно часто случается. Алан не виноват, он был слишком возбужден и нажал на спуск раньше времени, вот и все.
— Все? — Она посмотрела на него так, как если бы его слова задели ее. — Как вы можете так говорить после всего, что вы здесь видели?
Он обнял ее крепче и слегка притянул к себе.
— Я понимаю. Вам все кажется просто ужасным, но на самом деле Айэн еще легко отделался. Заряд дроби попал ему в руку и верхнюю часть бедра, но могло быть и хуже. Однажды мне довелось видеть проводника, который…
— При чем здесь проводник?! — воскликнула Фиона, уязвленная его тоном. — Мы говорим об Айэне Камероне и о том, что мой брат ранил его. Если он умрет, что будет с Аланом?
— Послушайте, Фиона! — Питер повернул ее лицом к себе. — Все не так плохо, как вы говорите. Камерону всего лишь придется неделю-две провести дома.
— Неделю-две! — повторила она. — Вы хотя бы можете себе представить, что это значит для него? Он не может заплатить кому-то, чтобы тот работал на ферме вместо него, пока он будет болеть!
— Давайте не будем говорить об этом сейчас, — взмолился Питер. — Доктор Стюарт способен творить чудеса.
— А что с Аланом? — спросила Фиона. — Он пришел с вами?
— Он здесь. — Форбес кивнул в сторону гостиной. — Никакими силами нельзя было его удержать. Он хотел убедиться, что Айэн жив.
— Еще бы! Представьте себя на его месте, — раздраженно отозвалась Фиона.
Высвободившись из объятий Питера, она пошла в гостиную.
«Господи, что бы ни случилось, дай мне силы», — молилась она про себя.
Но путь ей преградила Элиза, забравшая у нее тазик.
— Что еще я могу сделать? — спросила Фиона. — Могу ли я чем-то помочь, Элиза?
— Вряд ли. Доктор дал Айэну обезболивающее, чтобы он мог извлечь дробь, но его жизни ничего больше не угрожает.
Похоже, опасения Фионы были преувеличены, но любовь не измеряет тревогу обычными мерками, и, если Камерону грозила хоть малейшая опасность, она не могла перестать волноваться за него. А то, что она ничем больше не могла ему помочь, лишь усиливало ее отчаяние. Ей оставалось лишь с завистью наблюдать за Элизой, умело помогающей доктору.
Но тут Фиона заметила в дальней части комнаты Алана, бледного как полотно, и, подойдя к нему, обняла его за плечи.
— С ним будет все хорошо, — прошептала она ему и, спросив, знает ли о случившимся отец, попыталась отправить брата домой.
— Я должен остаться здесь, — упрямо заявил он. — Я должен убедиться, что с ним все в порядке.
Фиона не стала спорить с ним, хотя понимала, что необходимо сообщить обо всем отцу, который хоть и косвенно, но был виноват в несчастном случае, поскольку это он заставил Камерона обучать Алана.
К ним подошел Питер.
— Кажется, от нас тут мало проку, — заметил он. — Элиза, как всегда, взяла все в свои руки. — Несмотря на иронию, в его голосе улавливалось восхищение сестрой.
Когда Камерон открыл глаза, он слабо улыбнулся склонившейся над ним высокой, стройной фигуре.
— Привет, Элиза! — еле слышно произнес он. — Ты еще здесь?
Замечание прошло мимо Фионы, но, кажется, оно имело особый смысл для Элизы, поскольку та густо покраснела.
— Я снова здесь, — сказала она, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, — и это самое главное, да?
Значит, Элиза была до этого в «Гере» — еще раньше утром, прежде чем вернулась обратно в «Лодж» и прошлась по саду, беззаботно болтая о розах, припомнила Фиона. Но зачем она приходила сюда? Зачем преодолела подъем в гору до «Гера», никому не сказав об этом?
Неожиданно это перестало иметь значение, когда глаза Камерона прояснились и он повернул голову, оглядываясь вокруг.
— Не больно? — спросил доктор.
— Нет. Я свободно могу двигаться… во всяком случае, лежа.
— Что вам и придется делать в ближайшее время.
Фиона видела, как плотно сжался рот Камерона.
— Вы же знаете, что это невозможно, доктор!
— Это приказ, — сурово велел доктор. — Вся моя работа пойдет коту под хвост, если вы встанете, как только я повернусь к вам спиной.
— Хорошо, — мрачно улыбнулся Камерон. — Но как долго?
— Это зависит от вашего поведения! — ответил доктор. — Хуже всего с вашей рукой, а ноге потребуется дня два-три, после чего вы хоть и с трудом, но сможете передвигаться.