— Айэн, — умоляюще сказала она, — разве ты не видишь, что это не должно нас касаться?
— Мне очень хотелось бы так думать, но это повлияет на твое счастье, моя милая.
— Потому что моя любовь недостаточно сильна?
Он повернулся к ней спиной, подошел к окну и отрезал:
— Я не могу взвалить на тебя такую ношу. Да еще в самом начале.
— Как мало ты меня знаешь! — Она стояла посредине комнаты, готовая заплакать от предчувствия своего поражения, а где-то далеко за горами в это время разразилась гроза, ударяя в озеро потоками дождя.
— Я должен проводить тебя домой, пока небо не прорвало окончательно. — Камерон посмотрел на ее безукоризненный твидовый костюм и достал один из своих грубых плащей, висевших за дверью. — Вот, надень это, — велел он ей почти грубо.
Не в силах сказать ни слова, Фиона завернулась в слишком просторный для нее плащ, туго затянув пояс на талии.
Порывистый шквал ветра с дождем встретил их на пороге, на мгновение прижав ее обратно к нему, и она почувствовала, как его сильные, надежные руки крепко обхватили ее за плечи.
— Не ходи, — сдавленно попросила она. — Незачем обоим мокнуть под таким дождем. Я знаю дорогу.
Вместо ответа, он решительно захлопнул дверь и повел ее по тропинке.
С трудом пробравшись вдоль рва, они вышли на открытое пространство верещатника выше «Тримора», где шквалистый ветер носился над разбушевавшимся озером. Задыхаясь от ветра, она замедлила шаг и на какое-то мгновение, промокшая и обессиленная, прильнула к нему.
Камерон неожиданно обнял ее и, не говоря ни слова, осыпал ее мокрое лицо отчаянными поцелуями. И в эту минуту весь мир вокруг перестал существовать для Фионы. Она была с человеком, которого любила, и сцена объяснения в «Гере» стерлась из ее памяти, его поцелуи заставили ее забыть обо всем на свете.
— Твой отец пришел за тобой, — сказал он вдруг чужим, безжизненным голосом, который она едва узнала. — Тебя ищут.
Фиона медленно повернулась и увидела массивную фигуру отца, приближавшегося к ним по тропинке, по которой теперь горным потоком бежала вода. Рядом с ним шла Элиза в блестящем ярко-красном плаще, придерживая одной рукой под подбородком капюшон. Ее бледное лицо исказилось от злости, когда она увидела их.
Финлей Давиот подошел к ним, сурово нахмурив брови.
— Ты заставила нас сбиться с ног, моя милая, — гневно набросился он на дочь. — Тебя видели, когда ты направлялась в деревню, и я поднял там всех на ноги, пытаясь найти тебя! Какой черт занес тебя в горы в такую погоду? Или этот парень подстерегал тебя?
Ненависть в его глазах, когда он обратил их на Камерона, теперь выражала не только старинную обиду, это была примитивная ревность собственника, который видел, как его горячо любимое сокровище вырвали у него из рук.
Лицо Фионы побелело при виде Элизы, и она еще крепче ухватилась за руку Камерона.
— Как ты можешь говорить так! — возмутилась она. — Мистер Камерон вызвался проводить меня домой, когда началась гроза!
— Уж больно окольным путем, — фыркнул Финлей. — Не сомневаюсь, что у него на это имелись свои причины, но теперь мы вполне можем обойтись без его услуг.
Камерон высвободил пальцы из цепкого захвата Фионы. Он не смотрел ни на ее отца, ни на Элизу, а только в ее несчастные глаза и, слегка скривив губы в усмешке, произнес:
— Ну вот, теперь я могу тебя оставить, ты в надежных руках. — И, не сказав больше ни слова, повернулся, прихрамывая, зашагал вверх по дорожке, сгибаясь под ветром.
Слезы отчаяния душили Фиону, когда она шла между отцом и Элизой к «Лоджу».
— Почему ты разговаривал с Камероном таким тоном? — спросила она наконец. — Он не сделал ничего дурного, кроме того, что оставил работу на ферме, чтобы проводить меня!
— Этот парень хитер как лис, — сердито проговорил Финлей. — Ты думаешь, я не вижу, что он задумал? Ты стала бы для него лакомым кусочком, не так ли, после того, как он потерял «Тримор»? Ты компенсировала бы ему даже «Гер».
— Как ты можешь так говорить?.. — Фиона повернулась к нему. — Камерон не способен жениться иначе как по любви, точно так же, как он не способен совершить преступление! Он романтик и сейчас больше думает о «Гере», чем о «Триморе». Он будет бороться за «Гер» до самого конца, так же как я буду бороться за мою любовь!
Последние слова она произнесла почти шепотом, но и Финлей и Элиза слышали их. И оба пришли в ярость, хотя по совершенно разным причинам, и два неодолимых препятствия выросли на пути Фионы к дому, который она любила все сильнее и сильнее и который когда-то был домом Камерона.