У ворот ее заливистым лаем встретили две собаки — поджарые шотландские колли, мгновенно отрезавшие ей путь к отступлению.
Было бы полным безумием пытаться идти дальше, однако назад пути тоже не было. Фиона в растерянности остановилась, надеясь, что хозяин фермы придет ей на помощь, когда услышит собачий лай. И действительно, сзади, откуда она менее всего ожидала, вскоре послышался голос, позвавший собак на кельтском языке. Обернувшись, она лицом к лицу столкнулась со своим вчерашним знакомым.
Он быстрым шагом приблизился к ней по проселочной дороге, которая привела ее сюда, и закрыл ворота. Она успела заметить, что его глаза при этом остались неулыбчивыми, выражая странную отчужденность.
— Это частная собственность, — заявил он. — Вы не имеете права здесь находиться.
Наконец-то она поняла, кто он такой. Все услышанное ею прежде связалось в единую цепочку, заставив сердце биться в бешеном ритме и вызвав на щеках яркий румянец. Камерон из «Гера»!
Камерон из «Гера»! Это был Камерон, и его глаза говорили ей, что он возмущен ее появлением в этих краях больше, чем кто другой из деревни.
Фиона стояла сконфуженная, не зная, что сказать, пока он не мигая смотрел на нее, ожидая ответа на свой вызов. Его губы плотно сжались, а в серых глазах не осталось даже намека на прежнее дружелюбие.
— О, у меня не было намерения вторгаться в вашу собственность! — Ее голова дернулась вверх, когда она наткнулась на его гневный взгляд. — Я просто подумала, что эта тропинка идет через вашу ферму. Я и не подозревала, что она здесь заканчивается.
— Позади «Гера» лишь вересковая пустошь, — сдавленно пояснил он.
— Но ведь люди как-то должны ходить здесь? Разве у вас есть право заграждать им дорогу, чтобы они карабкались по верещатнику?
— Между «Тримором» и горами есть и другие пути.
Фиона поняла, что он хотел сказать: между «Лоджем» и горами есть другие пути, которые не ведут и не могут вести к «Геру».
— Почему вы так рассердились? — удивленно спросила она. — Я не вижу причины, по которой мы не могли бы быть друзьями.
Прямота, с которой был задан вопрос, похоже, на мгновение его смутила, но он ничего не ответил. Он стоял словно высеченный из камня, с плотно сжатыми губами и смотрел на нее чужими глазами.
— Скоро вы поймете, что дружба между «Тримором» и «Гером» невозможна, — без всяких эмоций проговорил Айэн Камерон. — Когда вы поживете здесь некоторое время, вы сможете смотреть на вещи так, как смотрю я.
— Но ведь вы не даете мне возможности вас понять, — отозвалась она, подталкиваемая какой-то силой, преодолевшей ее стеснительность, и пытаясь понять причину этой странной антипатии, вызванную ее семьей. — Когда мы с вами встретились впервые, вы отнеслись ко мне вполне приветливо. Но теперь, когда я пришла в «Гер», вы называете это вторжением и готовы выставить меня прочь!
— Это не потому, что вы пришли в «Гер», — возразил он. — Вы можете приходить сюда, когда вам захочется.
— Но вы называете это нарушением права собственности!
В глубине его темных глаз мелькнула улыбка.
— Это, видимо, ради удовлетворения продолжающего жить во мне чувства собственника, старинной пагубной гордости.
Его голос смягчился, и напряженная атмосфера между ними ослабла, когда он наклонился, чтобы отпустить собак и дать им возможность подружиться с ней. Теперь они стали ласковыми, принялись тыкаться влажными носами ей в руку, приглашая погладить шелковистые головы.
— Я хотела бы посмотреть, как они пасут овец, — сказала Фиона, распрямляясь. — Я так много слышала о шотландских колли, а как-то раз видела о них фильм. Я была просто поражена тем, что способны делать эти собаки. У них почти человеческий ум.
— Временами мне кажется, что они намного умнее людей, — заметил Камерон.
— И как далеко простираются земли «Гера»? — полюбопытствовала Фиона, устремляя взгляд поверх гор, где густые облака сползали вниз, скрывая вершины. — Покуда хватает глаз? Или ваши пастбища имеют границы?
— Покуда хватает глаз! — повторил он сухо ее слова, усмехаясь над предположением о бесконечности своих владений. — «Гер» может позволить себе не больше сотни овец. Не больше. Может, даже меньше.
— Но вы все же намерены добиться успеха?
Его улыбка исчезла.
— Надеюсь, иначе не стоило бы драться за это. — Его глаза снова потемнели. — Разумеется, я мог бы заняться чем-нибудь другим, но «Гер» значит для меня слишком многое.