– Это мне ни о чем не говорит, – произнесла Элизабет. – Это чужое имя.
– И ты веришь, что я тоже чужой для тебя, Элизабет? – спокойно спросил ее Кристофер. – Ты считаешь, что всего две недели назад ты меня совсем не знала?
Девушка встревоженно посмотрела на Кристофера и ничего не ответила.
“Скажи ей, – заговорил его внутренний голос. – Сейчас самое подходящее время. Ее терзают сомнения, и лучше рассказать ей обо всем сейчас. Скажи ей”.
Элизабет медленно покачала головой:
– Нет. Я знала тебя, и я любила тебя. Если я в чем-то и могу быть уверена, Кристофер, так только в этом. А мы не можем прогнать Мартина? Он очень переживает за мое здоровье, но со мной все в порядке, только я ничего не помню. Нет необходимости для того, чтобы он дольше оставался здесь. Я дома, и он видит, что ты прекрасно заботишься обо мне, что я справляюсь со сложившейся ситуацией. Не можем ли мы попросить его уехать?
– Он – твой брат, Элизабет, – ответил Кристофер. Но ему тоже очень хотелось сделать так, как она просила. Ему так хотелось, чтобы в жизни опять все стало просто.
– Сводный брат, – возразила Элизабет. – Нас не связывают кровные узы. Он прикасался ко мне. Кристофер нахмурился.
– Он хотел обнять меня, – пояснила Элизабет, – а я испугалась. Он кажется мне совершенно чужим. Я не хочу, чтобы ко мне прикасался кто-нибудь, кроме тебя. Я не хочу, чтобы он дотрагивался до меня.
– Братья часто обнимают своих сестер, – ответил Кристофер. – Я тоже обнимаю Нэнси.
– Но я его совершенно не знаю, – возразила она.
– Меня ты тоже не знала всего две недели назад, – заговорил Кристофер. – Но позволила любить тебя, Элизабет. Девушка глубоко вздохнула и снова прижалась к его плечу.
– Я могу принять одну связь, но не признаю другую, – сказала она. – Я понимаю, что в этом нет никакого смысла. Но я также знаю, что, находясь с тобой, я чувствую себя на своем месте. С Мартином же все не так. Меня мороз продирает по коже от его прикосновений. Но тем не менее давай спустимся в столовую, и я постараюсь вести себя, как надлежит любящей сестре. С Нэнси это так легко, а вот с Мартином… Но ведь в жизни не все бывает легко. Я даже позволю ему прикоснуться ко мне, если ты говоришь, что это вполне естественно.
Крепко прижав девушку к себе, Кристофер подумал, как все сложилось бы, если бы он, прибыв в Лондон, не придал значения новости о том, что она собирается замуж за Пула. И еще он подумал: смог бы он поступить иначе, если повернуть время вспять, к тому моменту, когда Сет Уикенхем сообщил ему в отеле эту новость?
Кристофер засомневался в этом. – Да, пойдем вниз, – согласился он. И прежде чем уйти, он снова прижал девушку к себе. – Как бы мне хотелось защитить тебя от той боли, которую принесут тебе эти дни, Элизабет.
Девушка с улыбкой посмотрела на него.
– Ты и так постоянно ограждаешь меня от всего, – сказала она. – С тобой я чувствую себя в полной безопасности. Вот почему я так испугалась, когда Мартин попытался посеять во мне сомнения.
Элизабет подняла лицо для поцелуя. Она не знала, что при каждом их прикосновении, даже таком невинном, как поцелуй, чувство вины все сильнее жгло его душу. Кристофер прижался своим ртом к ее губам, раскрыл их и проник языком внутрь, давая ей утешение и уверенность, которых ей так недоставало.
Господи, она ведь возненавидит его! Но больше всего он боялся того, что сам никогда не сможет ненавидеть эту девушку.
Антуан Бушар с большим трудом привыкал к Англии. Ему не хватало необъятных просторов американских прерий. Долина, в которой располагался Пенхэллоу, была, конечно, приятной. Здесь все было красивым, но ему все это казалось таким маленьким и тесным. Море, правда, согревало душу Антуана.
И поэтому он очень часто уходил из дома. Обычно он брал лошадь и скакал по долине к морю, а потом по берегу, но в противоположном направлении от места, которое облюбовали его хозяин и молодая дама, которую они похитили в Лондоне. Антуан иногда задумывался: что случится, когда девушка обретет память? Сейчас они с лордом Тревельяном были очень нежны друг с другом, но когда она узнает, как была обманута…
А тут еще появился этот человек, который назвался капитаном Райсом, а затем приветствовал лорда Тревельяна пистолетом в гостиной. Антуан не доверял улыбающемуся лицу этого человека. Если бы он, Антуан, оказался на его месте и кто-то похитил бы его сестру, собиравшуюся выйти замуж за другого, а затем заставил бы жить с собой, Антуану было бы не до улыбок. Он бы вонзил нож в сердце негодяя.
Либо этот улыбчивый англичанин был дураком, либо очень коварным человеком. Антуан склонялся ко второму предположению.
Хозяин вернулся домой гораздо раньше обычного, и Антуан отправился в конюшню почистить его лошадь. Он знал, что другие слуги косо смотрели на него, когда он занимался такими делами. Однажды экономка сказала Антуану, что он не конюх, а слуга графа. Похоже, что в Англии каждый должен был заниматься своим делом. Антуану это не нравилось. Он приносил рубашки хозяину, когда это было нужно, и чистил его лошадь. когда тот откуда-либо возвращался.
Антуан в любое время брал лошадь в конюшне, желая покататься, и тем самым заставлял нервничать конюхов. Но они ничего не говорили Антуану. Он подозревал, что они побаивались его. От этой мысли Антуан даже хмыкнул. Закончив чистить лошадь графа, он оседлал другого коня и направился по своему обычному маршруту вдоль долины, к морю. Вряд ли заметят его отсутствие за завтраком и то, что он вернется к чаепитию голодный как волк. Он не любил чаепитие, эту английскую традицию, когда полагалось лишь отведывать деликатесы, которые только разжигали аппетит, но не утоляли голод.
Антуан заметил, проезжая на коне, что кто-то стоял за деревьями. Это оказалась женщина. Она склонилась к ручью, но, увидев его, спряталась за дерево. Это насторожило Антуана. Если бы женщина помахала ему или просто не заметила его, он бы проехал мимо. Он развернул коня и направил его к деревьям, нагибая голову, чтобы не задеть за ветви.
– Уинни? – окликнул Антуан, когда подъехал ближе.
Она пряталась за деревом, прижавшись спиной к стволу. Это была служанка леди Нэнси. Ей нравилось кокетничать с Антуаном, а также с дворецким и с одним из конюхов. Но тот же конюх со вздохом говорил Антуану, что никому не удавалось завлечь девушку. “Похоже, она мечтает об обручальном колечке”, – предположил Антуан.
Девушка не ответила ему. Ее молчание заставило Антуана забеспокоиться. Он быстро спешился, привязал поводья к дереву и подошел к ней.
– Уходи! – закричала она, когда Антуан оказался перед ней. – Уходи! – повторила она дрожащим голосом.
– Уинни?
Лицо девушки было красным и опухшим. Подол платья потемнел от воды, словно она замывала его в ручье. На платье выступали пятна крови.
– Что случилось? – вновь спросил он. Девушка отвернулась и закрыла глаза. Ее руки уцепились за ствол дерева, а ногти впились в кору.
– Уходи! – снова вырвалось у нее.
Она, наверное, поранилась и теперь стыдилась своих слез. Он хотел дотронуться до ее плеча, но девушка набросилась на него как дикая кошка. Антуан резко отдернул руку.
– Не прикасайся ко мне! – закричала она. – Не дотрагивайся до меня! Уходи!
Антуан отступил на шаг.
– Я не трону тебя, – спокойно произнес он. – Что с тобой случилось?
– Ничего, – ответила она. – Совсем ничего, уходи. – Вряд ли это похоже на смущение или на несчастный случай. Глаза Антуана сузились. Он не вчера родился, ему уже двадцать семь.
– Кто он? – спросил Антуан. – Конюх? Уильям?
– Нет. – Она покачала головой. – Никого не было. Ничего не случилось. Я вышла погулять, только и всего, и споткнулась. Я замерзла. Уходи. Пожалуйста, уйди.
Дворецкий? Но нет, это не дворецкий и не конюх. Антуан вдруг понял, кто это.
– Это приезжий из Лондона? – спросил он. – Мистер Ханивуд?
Она покачала головой и снова залилась слезами, закрыв лицо руками. Похоже, что она плакала здесь уже долго. Если бы Антуан не знал ее, то никогда не посчитал бы девушку хорошенькой. Ее лицо распухло от слез.