У лорда Пула задрожали ноздри.
– И ты собираешься скрыть это от ее будущего мужа только из-за какого-то глупого обещания? – спросил он. – Между ними что-то есть, Ханивуд?
Мартин прикусил губу.
– Я испытываю к вам искреннюю любовь и уважение, Пул, – заговорил он. – Я был в восторге, когда Лиззи сказала мне, что собирается выйти за вас замуж. Я надеялся, что все уладится и вы с ней будете счастливы. Но боюсь, как бы я ни любил Лиззи, я не могу не видеть, что иногда она бывает очень упряма и не всегда откровенна. Эта ее черта очень ранит меня, и мне больно говорить об этом другим. Но вы – ее жених.
– Да, черт возьми! – сорвался Пул. – Жених! Кончай скорее с этим, Ханивуд.
– Не здесь, – ответил Мартин, и его лицо стало обеспокоенным. – Может, я совсем ничего не должен говорить. Я подумаю об этом. Пул, и зайду к вам завтра. Я не уверен, что не буду испытывать угрызения совести, если нарушу обещание. Но я не уверен в том, что останусь в ладу со своей совестью, если буду и дальше смотреть, как вас обманывают. Я зайду к вам завтра.
Лорд Пул был вне себя от ярости. Но он вспомнил, где находится, и постарался не хмуриться.
– Черт! – вырвалось у него. – Вся Европа соберется здесь послезавтра, а тут небо готово рухнуть у меня над головой. Твоей драгоценной сестричке лучше держаться подальше от Тревельяна сегодня вечером, если она заботится о своем благе, ты слышишь, Ханивуд? Я сам скажу ей это позже, но ты тоже напомни ей. Я не допущу, чтобы из меня делали посмешище.
– Конечно, – согласился Мартин. – Даже я обеспокоен этим. Мы должны позаботиться, чтобы этого не произошло. Пул. Может быть, завтра нам удастся придумать какой-нибудь план.
Лорд Пул торопливо кивнул ему и отправился поискать чего-нибудь выпить.
Глава 23
Они молча танцевали целых пять минут. Элизабет легко двигалась в объятиях Кристофера. Абрикосовый цвет ее платья гармонировал с ее светлыми волосами и придавал ей особенную женственность, отметил Кристофер.
– Кристина не заболела после мороженого? – спросил он, прерывая наконец затянувшееся молчание.
– Нет. – Элизабет посмотрела ему прямо в глаза. – Она так взволнованна, Кристофер, и никак не дождется, когда наступит послезавтра. Уже известно точно, когда иностранные гости прибудут из Дувра и по какой дороге они въедут в Лондон? Мне бы не хотелось разочаровывать ее, ведь девочка так ждет это событие.
– Можно только строить предположения, – ответил Кристофер. – Определенно, все они направятся к Сент-Джеймскому дворцу.
– Ты очень добр к Кристине, Кристофер. Я тебе очень благодарна за это.
– Она же моя дочь, – ответил Кристофер.
– Она любит тебя, потому что ты любишь ее, – сказала Элизабет. – Вовсе не потому, что ты гуляешь с ней и развлекаешь ее, а потому, что ты действительно любишь ее. К сожалению, часто дети только обременяют взрослых, осложняют им жизнь. И дети чувствуют это.
– Особенно когда эти взрослые – дяди, дедушки или будущие отчимы, – добавил Кристофер. – Ей нужен родной отец, Элизабет. Разве она может стать обузой для меня?
– Я не хочу говорить об этом, – прервала его Элизабет.
– Но скоро мы должны будем рассказать ей все, – сказал Кристофер. – Надеюсь, что мы сможем сделать это вместе. Надеюсь, мне не придется рассказывать это одному.
Элизабет собралась было что-то сказать, но только покачала головой. “Двусмысленный жест”, – подумал Кристофер. Они продолжали танцевать в молчании.
– Мне лучше присоединиться к Манли во время ужина, – сказала она, когда музыка кончилась. Девушка не отрывала взгляда от его жилета.
– Разве за последние семь лет светские обычаи изменились? – спросил Кристофер. – Ведь было принято, что танец перед ужином обязывал мужчину вести свою партнершу к столу, не так ли?
– Тебе не кажется, что о нас и так уже ходят разные слухи и домыслы? – заметила Элизабет. – Мы еще больше ухудшим ситуацию, если будем за ужином вместе, а мой жених будет сидеть с другими людьми.
– Честно говоря, меня не интересует, что о нас будут говорить, Элизабет, – ответил Кристофер. – Я с этой целью просил оставить мне именно последний танец. Но тогда мы можем не ходить в обеденный зал, где все будут наблюдать за нами и по-своему истолковывать выражение наших лиц во время разговора. Ты голодна?
– Нет, – ответила она.
Кристофер взял ее под руку и пропустил всех, кто выходил из бального зала. Даже музыканты оставили свои инструменты и отправились ужинать.
Элизабет закрыла глаза.
– Сейчас об этом начнут сплетничать, – вырвалось у нее.
– Ты слишком много думаешь о том, что скажут другие, – укорил ее Кристофер.
Она резко открыла глаза.
– Да, меня это волнует, – ответила она, – потому что это косвенным образом отразится на Кристине, а прежде всего на Манли. Какое будущее может ждать ребенка, если его мать ведет себя так неразумно?
Кристофер увлек ее на опустевший балкон. Там воздух был прохладным и приятным после духоты бального зала.
– Ты подумала над моим предложением? – спросил Кристофер. – Ты выйдешь за меня замуж?
– Нет, конечно, нет, – торопливо ответила Элизабет. – Я выйду замуж за Манли. – Но голос Элизабет прозвучал фальшиво, и она отвела взгляд в сторону. Она облокотилась на каменную балюстраду. – Вернее, я вообще не выйду замуж. Я спасу его от скандала, который может разыграться, и вернусь домой, в Кингстон.
– С преданным Мартином, – уточнил Кристофер.
– Ты ненавидишь его, да? Из-за его преданности? Потому что он указывает тебе на твою собственную неверность, да, Кристофер? Но я не поеду с Мартином. Я больше не позволю ему жертвовать своей жизнью ради моего блага. Мне больше не нужен человек, на которого я могла бы опереться. Теперь я крепко стою на ногах.
– Ты не позволишь, – с насмешкой повторил Кристофер. – – Вряд ли Мартин согласится с твоим отказом.
Элизабет насторожилась.
– Как это понимать? – спросила она.
Но Кристофер задумчиво взглянул на нее и покачал головой. Было еще слишком рано говорить о возникших подозрениях. Она скорее поверит своему любимому сводному брату, чем тем незначительным доказательствам вероломства Мартина, которые он может представить. Кристофер же окажется в ее глазах человеком, нарушившим супружескую верность и женившимся на ней только ради того, чтобы содержать свою любовницу и ребенка.
– Мартин испытывает ко мне братские чувства, – ответила Элизабет. – Думаю, что кое-кому, в том числе и тебе, трудно поверить, что в наших отношениях нет ничего непристойного, хоть мы и не связаны кровными узами.
– И все же, – продолжал Кристофер, – я вспоминаю то время, Элизабет, когда ты в страхе бежала от него, полагая, что он претендует на твою любовь.
– Это несправедливо, – возмутилась Элизабет. – Это было тогда, когда я потеряла память.
– А Мартин любит Кристину? – спросил Кристофер. Элизабет замялась.
– Да, конечно, – ответила она. – Просто мужчинам трудно быть терпеливыми с детьми. И у Мартина так мало опыта в воспитании детей.
– У меня опыта еще меньше, – ответил Кристофер. – Но я люблю ее, Элизабет. Я хочу, чтобы она жила в Пенхэллоу.
– Нет, – ответила Элизабет.
– Вместе с тобой, – поправился Кристофер. – И я хочу, чтобы она носила свое настоящее имя. Она Атуэлл, а не Уорд. Так же как и ты.
– Я не захотела носить твое имя, – пояснила Элизабет задрожавшим голосом, – и не желала, чтобы оно было и у Кристины. Я хотела забыть тебя.
– Но когда она родилась, ты видела меня в каждой ее черточке, не так ли? – спросил он. – Какое несчастье, что она совершенно не похожа на тебя. Возможно, Мартин тогда любил бы ее гораздо больше, так же как и твой отец. Элизабет нахмурилась.
– Папа устроил все это, – сказала она. – И развод, и отказ от твоего имени. Он обращался с Кристиной так, словно она была его собственной дочерью.