Заполнили отведенную им трибуну иностранцы.
Нацисты кричали о мифе XX века. И вот этот «миф» развернулся «перед глазами Европы» четкими и величественными контурами своей плоти и грозным веянием своего неодолимого духа. Вольно было им — иноземцам — сомневаться в том, что им рассказывал Нарком иностранных дел там, в Женеве, но нельзя было не верить тому, что им показали здесь, на полях Киевщины.
Вдали послышалась протяжная команда «Смирно». Ее подхватило множество голосов. Глухое эхо покатилось по холодному осеннему полю вдаль, где синел обвитый легкой дымкой Святошинский бор. Заиграли оркестры.
Объезжая войска, здоровался с полками Нарком Ворошилов. Оркестры перестроились, застыли напротив трибуны. Их было очень много, пеших и конных — целый полк музыкантов. Сверкали на солнце начищенная медь и серебро легких корнетов, тяжелых змееподобных басов.
Вдруг колыхнулось, стронулось с места широкое, необъятное зеленое море. В такт двигавшемуся людскому прибою лихо зазвенела медь оркестров, загудели барабаны.
Впереди войск шел командующий округом Якир. За ним следовали Иван Дубовой и Семен Туровский.
Колыхались и сверкали на солнце острые штыки. Твердо отбивала шаг пехота. Опаленные походами лица были повернуты к трибунам.
Шли полки за полками, дивизии за дивизиями. Крепкие, могучие, сильные бойцы — славная молодежь Украины, Дона, Сибири и всей необъятной Страны Советов.
Вот прошла Овручская дивизия, недавно переброшенная с Кавказа. У всех ее бойцов широкие плечи, тонкая, затянутая узким поясом талия и мягкая, бесшумная поступь. Это — дети непобедимых пластунов, вскормленные Кубанью и Тереком.
Затем появились бойцы невиданного до сих пор рода войск. Все в синих комбинезонах, васильковых шлемах, с парашютами за спиной и автоматами на груди. Не рота, не батальон, не полк. Целая дивизия! Парашютисты шли легко, плавно, порывисто, словно плыли по воздуху, с которым сроднился их молодой, отважный дух.
И сразу же в их ряды ворвался яркий дождь цветов. В шуме аплодисментов, в несмолкаемом «ура», в звуках марша прошла дивизия воздушной пехоты.
Седой трубач Рудой, который в армии служил еще при царе, высоко вскинув серебряную сигналку, затрубил: «Рысью размашистой, но не распущенной для сбережения коней…»
Где-то далеко, у Святошинского бора, отозвался сигнал командующего. Оркестры заиграли марш, тот самый, под который проходила конница по Красной площади перед ленинским Мавзолеем.
После военного парада, 17 сентября, генерал Лаузо заявил корреспонденту «Правды»: «Подобного мощного, волнующего зрелища я не видал в своей жизни… Высшее военное командование Красной Армии показало нам ее мощь, жизнь и работу. В этом дружеском акте я вижу искренность симпатий народов Советского Союза к моей стране».
В тот же день «Красная звезда» писала: «Части КВО с честью выдержали боевую проверку. Мы имеем чудесные кадры — вот в чем наше могущество и наше счастье».
Спустя пять дней Нарком подписал приказ № 182, в котором объявлял благодарность Якиру, Кучинскому, Амелину, Дубовому и Туровскому. Ценными подарками Нарком наградил тысячи участников маневров. В приказе отмечалось: «Маневры КВО, насыщенные массовым применением всех новейших средств боевой техники, полностью представили характер современного боя».
На экраны вышел фильм о больших киевских маневрах, сделанный коллективом опытных кинематографистов — Бубриком, Нечесой, Карамзинским, Анци-Полов-ским, Малаховым.
Советские люди еще больше укрепились в мысли, что безопасность Родины находится в крепких и надежных руках.
23 сентября 1935 года центральные газеты опубликовали Постановление ЦИК и СНК СССР о введении воинских званий лейтенантов, капитанов, майоров, полковников, комбригов, комдивов, комкоров, командармов и маршалов. Звание маршалов получили Ворошилов, Буденный, Тухачевский, Егоров, Блюхер; командармов 1 ранга — Каменев, Якир, Уборевич, Шапошников, Корк.
Сразу после киевских маневров в Москве состоялось заседание вновь созданного Военного совета. Свое выступление на этом заседании Якир посвятил ключевой фигуре армии — молодому командиру. Он заявил, что слово «лейтенант» должно звучать гордо.
— Поднять это звание надо на такую высоту, — многозначительно улыбнулся оратор, — чтобы каждая советская девушка стремилась стать женой лейтенанта.