– Но Николай Николаевич и есть самый главный недруг государя императора!
– Вы отдаете себе отчет о том, что говорите?
– Вполне… Поймите и это и вы. Ведь на наших глазах только в нынешнем году произошло столько трагических для русской армии событий, напрямую связанных с нерешительными, я бы сказал, предательскими действиями Верховного, что Ставке ничего не остается, как только объяснить все это диверсиями агентов противника, повальным шпионством местечковых евреев, а также отдельных предателей-военных. Не обвинять же во всем бездарных генералов, которых поставил на армии и фронты великий знаток военного дела и генеральских душ, любимец армии, дядя царя, великий князь Николай Николаевич… Это он после потери армии Самсонова сменил бездарного Жилинского на самолично присвоившего лавры покорителя Галиции нерешительного и болезненного Рузского, который стал издавать приказы, проникнутые безнадежным пессимизмом, если еще не хуже – пораженчеством. Не мне вам рассказывать о том, что под Лодзью от полного разгрома войска Северо-Западного фронта спасла лишь стойкость войск и энергия штаба Пятой армии, возглавляемой генералом Плеве. Это он, на свой страх и риск, не только заставил немцев драпать, но и имел все возможности преследовать их до полного разгрома, но ваш явно растерявшийся командующий запретил ему наступать, и в этом его поддержал не кто иной, как Верховный. Эти два великих военачальника, по сути дела, способствовали гибели в Августовских лесах Двадцатого корпуса и беспрепятственному отходу окруженной германской армии. По своему опыту скажу вам, что наши победы были победами батальонных и полковых командиров, а наши поражения были поражениями главнокомандующих. Так кто, скажите мне, является главными виновниками наших военных неудач?
Вопрос повис в воздухе, потому что Баташов не знал, что на него ответить. Он и сам в глубине души не доверял в полной мере Рузскому, считая его недальновидным и излишне осторожным, недолюбливал Верховного, который последнее время, особенно после провала Лодзинской операции, почти не выходил из своего вагона, предав все бразды правления начальнику штаба Янушкевичу. Тот, в свою очередь, полностью полагался на Данилова, который всегда мнил себя великим полководцем, но не справлялся даже со своей основной обязанностью – генерал-квартирмейстера Ставки Верховного главнокомандования. Баташов по себе знал, что разведка и контрразведка армий и фронтов действуют разрозненно именно по причине того, что Данилов так и не смог наладить между КРО и штабами четкого и эффективного взаимодействия. Но, даже зная обо всем этом, он и мысли не допускал о том, что Верховный не только не любит своего племянника, но и способствует его дискредитации.
– Воистину, какой поп, такой и приход, – продолжал возмущенно Пустошин, – да по-другому и быть не может… Только в окружении льстецов и ординарных исполнителей с генеральскими эполетами на плечах Николаша выделяется не только своей статью, но и своими «выдающимися полководческими талантами», – с горькой иронией в голосе промолвил он и изучающе взглянул на Баташова.
Не заметив у него никакой реакции на то, что он назвал Верховного Николашей, Пустошин продолжал:
– Я имел честь беседовать с Брусиловым – истинным покорителем Галиции, который мне прямо заявил, что еще в 1914 году мы могли войти в Вену – победителями, тем самым исключив австро-венгерскую армию со счетов войны. Но именно из-за нерешительности великого князя и Ставки мы упустили такую возможность и теперь пожинаем плоды этого недальновидного руководства. Зная о готовящемся наступлении немцев на Лодзь и далее на Варшаву, Ставка продолжала планировать глубокие удары не только в Восточной Пруссии, но и в Карпатах. Вы прекрасно знаете, что из этого получилось… Упоенный локальными, временными успехами на фронте, Николаша даже не стал рассматривать предложение Его Величества, который рекомендовал Ставке в ходе военной кампании 1915 года нанести решающий удар по Австро-Венгрии и Турции, проведя одновременно десантную морскую операцию с целью захвата черноморских проливов. Сегодня я могу с полной уверенностью сказать, что если бы Верховный не манкировал это достаточно дальновидное предложение государя императора, то ход войны мог бы быть совершенно иным…
– Но вы же знаете, что недавняя попытка наших союзников десантироваться в Турции не увенчалась успехом, – промолвил Баташов. – Насколько я знаю, потери при штурме турецких фортов составили более двадцати тысяч человек убитыми…