Т э к л я (Шатуну). Опять нализался, чтоб тебе залиться ею! Божечка мой милосердный, когда уже мое горечко кончится?!
Ш а т у н. Держись, Тэкля, правой стороны, а за свиней я с тебя шкуру спущу!
Х а р и т о н (истерично). Человека поднимайте, ета самая, чего уши развесили? (Савосю.) Дверь открой, старый пень!
Савось открывает дверь молитвенного дома. Прасковья, Тэкля, Марьяна, Ульяна, Агафья, Матвей с одной стороны поднимают носилки, и незнакомец опять сползает на землю. Тогда они подхватывают его за ноги и под мышки и тащат в молитвенный дом.
Ш а т у н (лезет к незнакомцу). Хочешь я тебя поцелую?
Х а р и т о н (кричит). Отпусти, ета самая, пророка, свинья немытая!
Руки у Харитона заняты, и он отбивается от Шатуна ногой. Сектанты уносят незнакомца в молитвенный дом.
Ш а т у н (сердито). У-у-у, крыса рыжая! (Поет.)
Живут же люди! Не успел стиляга нарезаться, а его уже на руках несут!
В момент, когда сектанты входят в молитвенный дом, Андрей хватает Галю за руку и оттаскивает в сторону. Она пытается вырваться, но не может.
Г а л я (решительно). Пусти!
А н д р е й. Нам надо поговорить!
Г а л я. Не о чем нам говорить! Пусти!
А н д р е й. Галинка, так больше нельзя!
Г а л я. А издеваться над людьми можно? Закрывать их можно?
А н д р е й. А что мне еще оставалось делать? Все люди как люди, а ты?.. «Отче наш иже еси-и-и». На тебя же смотреть тошно!
Г а л я (оскорбленно). Ну и не смотри. Тебя никто не просит!
А н д р е й. Кошмар! Человек преодолел земное тяготение, а она какого-то паралитика на плечах таскает!
Г а л я. Кого хочу, того и таскаю! А тебе что, не все равно?
А н д р е й (неожиданно для самого себя). Я же люблю тебя, дуреху, потому и не все равно! Можешь ты понять это головой своей? Или они тебе забили ее псалмами по самую макушку?
Г а л я (испуганно). Не надо! Не говори так!
А н д р е й (передразнивает). Не говори!
Г а л я (со слезами). А я в чем виновата? (Уткнувшись лицом в плечо Андрея, плачет.)
Из молитвенного дома выбегает П р а с к о в ь я. Ей удается прорваться к дочери. Она хватает Галю за руку и замахивается на Андрея.
П р а с к о в ь я (истерично). Изыди с глаз моих, ирод! Голову расколю, нехристь!
Из молитвенного дома выбегает С а в о с ь.
С а в о с ь (властно). Прасковья, охолонь!
А н д р е й. Тихо, мама! Мама, ша!
П р а с к о в ь я. Я бы такого сынка, как ты, маленьким в лоханке утопила! (Тащит Галю в молитвенный дом.)
Все стоят подавленные и обескураженные.
Т и х о н (Андрею). Ну и что, в принципе, будем делать?
А н д р е й (зло, громко, с вызовом). Молиться будем, брат мой! На небо вместе с ними полезем! Охота на таких остолопов, как ты, сверху поглядеть!
Андрей уходит. За ним идут Юзик, Надейка и Шатун.
С а в о с ь (пьет вино, Тихону). Видал, не при нас будь сказано!
Т и х о н. Что же это за комедия, в принципе, получается?
С а в о с ь. А это уже так — где перегиб, там и комедь. Наши пророка приволокли. Зачем же этим басурманам бородатым надо было замыкать нас? (Тихону, по секрету.) Иди сюда, Тихон. Не при нас будь сказано, это, когда наши стулья крошили в клубе и окна били, я маненько посматривал на эту самую королеву с Шанцеклеров. Такая, скажу тебе, справная молодица, что на нее любой христианин и без принуждения мог бы глядеть до второго пришествия. Ну, не при нас будь сказано, одежонки на ней все же маловато, что и говорить…
Т и х о н (взрываясь от злости). Пошел бы ты, дед, знаешь куда со своей королевой вместе!
С а в о с ь. Псих свихнутый, что я тебе такого сказал? (Пожав плечами, направляется в молитвенный дом.)
Тихон остается один. До него долетают песнопения сектантов.
Т и х о н (возбужденно, зло, с угрозой). Ну, дед! Ну, прохиндей! Я на вас управу найду! Я вас всех…